Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти
- Название:Следы в сердце и в памяти
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Доля
- Год:2001
- Город:Симферополь
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти краткое содержание
Рефат Фазылович Аппазов - один из немногих крымских татар, кого в минимальной степени коснулась трагедия депортации крымскотатарского народа. Ему посчастливилось работать рядом с легендарным главным конструктором С.П.Королёвым и быть соучастником многих выдающихся событий в области ракетно-космической техники. В конце 1980-х годов Аппазов активно включился в движение по восстановлению прав своего народа, был одним из инициаторов созыва ІІ-го Курултая крымскотатарского народа, членом президиума Меджлиса крымскотатарского народа. Книга, повествующая о некоторых значительных событиях его жизни, об интересных наблюдениях автора, написана образным и живым языком. Трагические страницы сменяются ироническими с изрядной долей юмора, оставляя место историко-политическим оценкам и даже философским рассуждениям.
Следы в сердце и в памяти - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Сергей Павлович был очень внимателен ко всему, что было связано с подготовкой к предстоящему пуску. И на работе в КБ, и на полигоне в Кап-Яре неоднократно вникал во все подробности нашей работы, требовал объяснений во всех деталях - будь то расчётные дела, организация работ, согласование документации и др. Специально для этого пуска была подготовлена заново вся баллистическая документация, составлена инструкция для операторов пункта АПР - аварийного подрыва ракеты, всё согласовано со специалистами войсковой части, службами поиска головной части, членами Государственной комиссии по испытаниям ракеты.
И вот, наступил день пуска - это было 2 февраля 1956 года. Я его хорошо запомнил, потому что дочке в этот день исполнялось двенадцать лет. День старта мог быть и перенесён, если погодные условия не позволили бы вести уверенное наблюдение с пункта АПР. Но прогноз синоптиков оказался точным: небо ясное, небольшой морозец способствовал поддержанию бодрого боевого настроения. До часовой готовности все мы находились на старте и принимали, как обычно, участие в предстартовых операциях, однако тут был установлен особый режим. Стартовая площадка была оцеплена толстыми канатами (чего раньше никогда не делали), образовавшими квадрат со стороной, примерно, 40-50 метров. Все участники имели красные нарукавные повязки и жетоны с номерами. Пропуск на площадку осуществлялся только по вызову по громкой связи с разрешения начальника стартовой команды или технического руководителя. Жетонная система - нечто вроде табельной доски, давала возможность контролировать местонахождение каждого человека. Обстановка была более напряженной, чем во время подготовки обычных ракет, почти не было заметно посторонних разговоров и лишних хождений вокруг да около. Сергей Павлович, как всегда, подзывал привычным движением то одного, то другого, давал указания, задавал последние вопросы, спрашивал, не появились ли какие-то сомнения, просил немедленно докладывать о малейших замеченных неполадках. На предстартовом заседании Государственной комиссии руководители всех служб полигона и систем ракеты доложили о полной готовности, и было принято решение о пуске ракеты.
За час до старта наш расчёт АПР - аварийного подрыва ракеты - отбыл на своё рабочее место, но перед этим состоялось одно очень узкое совещание, состоящее всего из трёх человек, участникам которого сообщили слово-пароль, при произнесении которого должна была подрываться ракета. Таким словом оказалось "Айвенго". Почему именно это слово, кто его выбрал и какое отношение к предстоящей работе имел этот средневековый рыцарь - я так и не узнал. Скорей всего, это была фантазия самого Сергея Павловича, либо его заместителя по испытаниям Леонида Александровича Воскресенского, человека с весьма неординарным мышлением. Перед нашим отбытием на пункт АПР Сергей Павлович еще раз подозвал меня и сказал: "После конца работы немедленно ко мне, я буду на стартовой площадке".
При объявлении пятнадцатиминутной готовности до старта был совершён "ритуальный обряд" - все справили нужду - и заняли свои рабочие места: офицер войсковой части, ответственный за работу теодолита, ещё раз проинструктировал опытнейшего солдата-оператора, которому предстояло "вести" ракету в перекрестии с помощью рукоятки наведения в вертикальной плоскости; ведущий конструктор ракеты И.П.Румянцев (по прозвищу "Пончик" из-за пышных своих форм), кому предстояло отсчитывать пятисекундные интервалы, проверил свой секундомер. Я занял своё место у второго окуляра и проверил себя на знание таблицы допустимых параметров движения. Четвёртый номер расчёта (к большому моему сожалению, я не помню точно, кто это был) занял своё место у телефона и проверил связь с бункером. Схема приведения в действие системы АПР была такова. При появлении опасных отклонений я произносил слово-пароль, телефонист тут же повторял его в трубку, соединявшую наш пункт с бункером, а в бункере Л. А. Воскресенский нажимал на кнопку, передающую эту команду по линии радиосвязи на летящую ракету.
Не знаю, как остальные, но я чувствовал очень сильное волнение, видимо, осознавая свою особую роль в предстоящей операции. Скажу откровенно, мне было страшновато. Из других номеров нашего расчёта волнение было заметно только у офицера, отвечающего за работу теодолита. Солдат ничего определённого не знал о значимости этой работы и никакого дискомфорта не испытывал.
И вот ракета пошла. Угловая скорость качнулась сначала влево, затем, пройдя через нуль, пошла вправо, и опять влево, приобретя вполне осязаемые значения, но до критических ещё был довольно солидный запас. Вдруг я почувствовал, как начали запотевать очки (непредусмотренная инструкцией нештатная ситуация!), и испугался, как бы я не потерял ракету, но оторваться от окуляра было бы ещё хуже. Запоминать углы и производить вычисление угловых скоростей было несложно, я бы мог это делать и при более узких интервалах времени. Как медленно текло время! Судя по движению яркого огонька, в который превратилась постепенно ракета, она чувствовала себя нормально. Сотая секунда полёта. "Ещё целых двадцать секунд, проносится в голове, - хотя бы благополучно дотянуть до конца". По моим расчётам, идём, примерно, с двойным запасом. Но что такое запас, когда имеешь дело с ракетой, процессы на которой порой развиваются в доли секунды? "Сто пятнадцать", - слышу голос секундометриста и думаю: "Скоро конец". "Сто двадцать", - и вот долгожданное мгновение - двигатель выключен, огонёк в поле зрения теодолита погас. Можно дышать, двигаться, разговаривать. Оторвавшись от теодолита, первым делом протер очки. Мы пожали друг другу руки, поздравили с успехом и стали ждать транспорт, который бы доставил нас до старта. Тут тоже была небольшая проблема. Дело в том, что на два пункта - телеметрический и АПР - был выделен только один "Доджик" - так назывался прошлый аналог нынешнего "Джипа".
Вскоре с тремя телеметристами на борту "Доджик" прибыл к нам, мы сели в него и поехали на стартовую площадку. Там уже С.П. ждал нас с докладами. Как только мы прибыли на место, он отвёл меня чуть в сторону от большого своего окружения и спросил, как далеко от цели могла отклониться головная часть. Я ответил, что всё должно быть в пределах эллипса рассеивания, так как никаких ненормальностей в полёте заметно не было. Сказал ему также, что, по наблюдениям телеметристов, выключение двигателя произошло по команде от интегратора, что придаёт дополнительную уверенность. Впоследствии оказалось, что ракета достигла цели, и заряд сработал близко от левого дальнего конца эллипса рассеивания. С. П. поделился имеющейся у него неофициальной информацией: по данным Самвела Григорьевича Кочерянца (главный представитель атомщиков, главный конструктор автоматики ядерного заряда), заряд сработал нормально. Это было определено не по докладам с конечного пункта, которые ещё не поступили, а по ионизации атмосферы на нашем старте. Я и не представлял, что имелись такие возможности.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: