Николай Михайловский - Таллинский дневник

Из штаба мой путь в войска, участвующие в наступлении. Там - главный для меня материал. Я знакомлюсь с воинами, чьи имена должны стать известны. Теперь перелистывая блокноты, я нахожу имя офицера Кангур: его саперы по грудь в воде, под сильным артиллерийским огнем противника выполняли боевое задание. Или старший лейтенант Кийск со своими солдатами - высадившись на берег, взяли противника в клещи, пошли в рукопашную схватку. Или подвиг, совершенный сержантом Мурд, который во главе своих бойцов уничтожил расчет немецкого орудия, захватил пушку и из этой самой пушки открыл огонь по немцам. Были тут и печальные сообщения. Майор Миллер, не раз отличавшийся на поле боя - мы о нем писали, - в последнем бою управлял своим дивизионом на передовых рубежах и пал смертью героя...

В тот же день вернувшись в Таллин, я обо всем увиденном написал, и моя на сей раз вполне оперативная корреспонденция вместе со снимками была опубликована и в "Правде", и в "Советской Эстонии". Потом Володя Голенко еще не раз выручал меня, курсируя между Таллином и островами.

...Прилетая в Таллин на короткое время, я обычно спешил к машинисткам перепечатать материал, а затем стрелой мчался на военный телеграф. Однако всякий раз я старался забежать в Политуправление Балтфлота.

Пубалт размещался в правом крыле серого четырехэтажного здания на Карли-Пуэстее (теперь - Суворовский бульвар). Я чаще всего поднимался на третий этаж, где "квартировал" 2-й отдел (агитации и пропаганды) с отделением печати. Если службу наблюдения, оповещения и связи - СНОС образно называли "глазами и ушами" флота, то флотская печать являлась не только ушами и глазами, но и голосом боевой пропаганды. Всегда было полезно и интересно встретиться с работниками отделения, просмотреть подшивки многотиражек кораблей и соединений, получить свежие экземпляры изданий Пубалта.

Часто приходилось мне встречаться и с майором Ильей Лепским. Не будучи кадровым моряком, он хотя и старался выделиться особой подтянутостью, аккуратностью, даже четкой строевой походкой, но опытный глаз мог определить, что его ноги не ступали по палубе боевого корабля. Зато у него было умение поставить работу так, чтобы никого из подчиненных не тормошить и не понукать, но добиваться от каждого дела. Все его отделение, состоявшее из четырех инструкторов, успешно справлялось с довольно изрядным объемом работы организаторской, издательской, типографской... Тут и руководство многотиражными газетами (их насчитывалось более двадцати пяти), и выпуск бюллетеней пресс-бюро для низовой печати и радиоузлов, и подготовка оперативных изданий от гневных листовок "Балтиец, отомсти!" до брошюр на темы дня...

И люди в "команде" Лепского подобрались самые различные - от степенного, невозмутимо восседавшего за письменным столом майора Петра Степановича Мягкова, который обстоятельно и неторопливо писал пропагандистские статьи и составлял обзоры для начальства, до бурнопламенного капитана 3-го ранга Ефима Ковалерчука.

Эпитет "бурнопламенный" соответствовал не только его порывистой, пробивной натуре, но и послужному списку. Ефим Семенович, старый моряк-пограничник, участвовал в 1933 году в первом переходе кораблей с Балтики на Север но только что построенному Беломорско-Балтийскому каналу. Потом он стал флотским литератором. В Таллине он сумел мобилизовать полиграфическое хозяйство для нужд флота. Шумел, требовал, что-то доказывал в кабинете директора типографии "Коммунист" хладнокровного эстонца Лаази и добивался, что сданная в набор рукопись уже на следующий день превращалась в готовую брошюру, листовку или бюллетень.

С особым удовольствием я поднимался этажом выше и заходил в укромный уголок, который начальник 2-го отдела полковник Добролюбов при распределении помещений отвоевал для своего нового подчиненного - Олега Рисса. На первых порах тот своей армейской гимнастеркой с погонами старшины слишком выделялся среди пубалтовцев в синей морской форме. Вот в этой уютной маленькой кухоньке с давно остывшей плитой и работал за письменным столом старый мой друг и однокашник.

Причудливо сложилась его судьба. За десять дней до начала войны горвоенкомат призвал его на учебный сбор и как опытного журналиста направил в редакцию газеты ЛВО "На страже Родины". Знакомясь с новым сотрудником, редактор газеты бригадный комиссар И. Я. Фомиченко сказал:

- Послужите у нас два месяца, а если война начнется, то и совсем останетесь!

Илларион Яковлевич как в воду глядел. Во фронтовой газете Олег провел всю первую блокадную зиму и приложил весь свой "универсализм", поспевая на тот участок, где в данный момент было наиболее "горячо", а в условиях блокады - зверски холодно, так что останавливались линотипы и деревенели руки наборщиков.

Помимо выполнения прямых обязанностей дежурного секретаря по номеру, он с первых дней войны вместе с художником Борисом Лео и поэтом Александром Флитом вел сатирический отдел "Прямой наводкой". А когда с декабря 1941 года "Прямая наводка" превратилась в небольшой, но зубастый антифашистский журнал, организовывал его выпуск в промерзшей, обескровленной типографии за стенами Петропавловской крепости.

От голода сваливался на койку постоянный выпускающий фронтовой газеты, и Олег шагал в ночь через снежные сугробы на Петроградскую сторону, причем оказывалось, что и корректуру в типографии читать некому, так как изможденные корректоры вышли из строя. Он и в этой роли был на месте.

- Олег, чего ты не присядешь? - спрашивал его наборщик.

- Ноги не гнутся, - откровенно признавался он.

Демобилизованный по дистрофии весной 1942 года, Олег Рисс вскоре был снова призван на военную службу и в 1944 году оказался в Таллине старшим инструктором Политуправления флота.

Обычно нарочито суровый и подчас резкий в обращении с инструкторами начальник отдела полковник Кирилл Петрович Добролюбов теплел, когда вызывал к себе старшину Рисса или, что бывало чаще, сам заходил к нему в "кухонный кабинет".

В Пубалте мой старый соратник получил несравненно более широкие возможности для работы, чем даже в газете "На страже Родины". В его лице отделение печати приобрело высококвалифицированного литературного редактора, знатока типографских дел, оперативного и неутомимого автора. Он успевал бывать в типографии и на кораблях, писать не только обзоры печати, но и корреспонденции в газеты.

Однажды, испросив "благословение" К. П. Добролюбова, мы вдвоем отправились на окраину Таллина, в Копли, где временно располагалась бригада торпедных катеров, недавно вышедшая из жестоких боев. За эту поездку Олег собрал столько материала о боевых делах катерников, что хватило на корреспонденции в "Красный Балтийский флот", "Советскую Эстонию" и "Ленинградскую правду".