Макс Ронге - Разведка и контрразведка

Как показывает сравнение наших предположений с фактической картиной сосредоточения русских войск, наши расчеты в основном были правильны. Мы ошиблись только относительно месторасположения группы войск между Днестром и Прутом. Там в действительности стояла вначале только пехотная бригада соседней 8-й армии. Русские отправили 7-ю армию во главе с ген. Никитиным к берегам Черного моря для обороны против Румынии, но вскоре, успокоившись относительно последней, они послали 8-й корпус к 8-й армии. К сожалению, мы не придали большого значения извещению, полученному 15 августа из генконсульства в Яссах, относительно сосредоточения русских войск в количестве 12 корпусов в Подолии. По данным, указанным в книге Н. К. Циховича («Борьба в Галиции», стр. 134), русские двинули сразу же 15 корпусов и 13 кавалерийских дивизий в составе 734 батальонов, 603 эскадронов с 2 666 орудиями против нашей северной армии, имевшей 780 батальонов, из них 143 батальона ландштурма и 106 маршевых батальонов с недостаточным боевым снаряжением и менее боеспособных, 366 эскадронов и 2148 орудий. Таким образом, русские имели на 2/5 перевес в коннице, а в артиллерии более чем на ¼; при этом русские имели лучшие орудия и в 3 раза больший запас снарядов.

Наши расчеты предполагали в дальнейшем еще больший перевес сил русских войск, а потому наше командование настаивало на проведении немедленного наступления, не дожидаясь прибытия еще трех армий и значительной части 2-й армии с сербского фронта. При принятии дальнейших решений наиболее существенную роль играли данные о распределении русских армий в их предполагаемом продвижении. Независимо от сомнений в правильности наших предположений, в последний момент мы могли бы еще внести важнейшие изменения. Следовательно, в этот критический момент было чрезвычайно важно иметь возможность проверить массу сведений, поступавших из нашей разведки, относительно расположения и состава сил противника.

При введении особой усиленной службы разведки, у нас хотя и поторопились, согласно инструкции, послать в Россию шпионов, в том числе офицеров, действующих методом наружного наблюдения, но после мобилизации все границы, вплоть до границ Швеции и Румынии, оказались закрытыми, так что и путь в Россию оказался также закрытым. Ряд наших работников, находившихся в России, был интернирован, часть объявлена на положении военнопленных. Даже многие служащие нашего консульства вынуждены были в продолжении нескольких месяцев мириться с тем, что они были на положении интернированных. Оставшиеся на свободе пользовались для посылки своих донесений передаточными адресами в нейтральных странах. Эти телеграммы шли до цели в продолжение многих недель, вследствие чего теряли свою ценность. Ценными оставались только сведения, которые могли дойти до нас непосредственно через границу, но это являлось крайне трудным делом, так как только некоторым агентам удавалось продраться через границу. Кроме того, мы не имели своих агентов среди жителей пограничной полосы. Таким образом, вражеский стан оставался для нас невыясненным.

Небольшое количество пригородных самолетов не могло помочь делу, так как они могли в лучшем случае оповестить нас лишь о походных колоннах и т. д., что при искусной маскировке со стороны русских не всегда оказывалось верным.

Большое разочарование ждало нас в области разведки конницы, которая не смогла проникнуть во вражеское расположение.

Известия, полученные нами до прибытия в Перемышль, укрепили нас в наших, как выяснилось, верных предположениях относительно расположения русских сил.

Соответственно с основной мыслью плана операций командование 18 августа издало приказ о приведении армий в состояние готовности; отсюда могло последовать как наступление на врага, собравшего свои силы между Вислой и Бугом, так и мощное противодействие натиску русских войск с востока.

С исключительным нетерпением ожидали мы дальнейших извещений, чтобы 21 августа принять окончательное решение.

Я направился к офицерам по разведке в соответствующих армиях: в Ланцут (1), Радымно (2) и Самбор (3), чтобы узнать о принятых мерах. Были предприняты всевозможные меры, однако известия поступали очень редко и скупо,

Переоценка нами сил русских войск, сконцентрированных между Днестром и Прутом, была усугублена извещением о том, что там сосредоточились два кавказских корпуса. Румынский генерал Илиеску, беседовавший по этому поводу с нашим бухарестским военным атташе, прибавил, что эти корпуса переправились в Одессу морским путем. С другой стороны, наш военный атташе в Константинополе извещал о том, что все 3 кавказских корпуса все еще находятся на Кавказе. Как нам сейчас известно, это последнее извещение было верным. Только в конце августа появились на театре военных действий 2-й и 3-й кавказские корпуса, а 1-й корпус остался в тылу.

От подсобной разведывательной станции в Черновицах прибывало сравнительно много секретных сообщений, так как Румыния благоприятствовала проходу разведчиков. Но эти разведчики сообщали о такой массе армейских соединений, якобы угрожавших Черновицам, что для остального фронта оставалось до смешного мало. Понятно, что такое положение снижало доверие к сообщениям из этого района.

Путаницу вносили известия об усиленных перевозках на железных дорогах юга России по направлению на Волынь, Варшаву, Брест-Литовск. В дополнение к этому пришло извещение от фон Кэвесса о том, что значительные русские силы, сконцентрированные южнее железной дороги Проскуров — Жмеринка, в ближайшее время не предполагают вступить в действие. Посланный наш 21 августа в Подолию летчик не заметил по линии Проскуров — Тарнополь значительного скопления сил противника. Поэтому в главной квартире сделали вывод, что для предполагаемого нами главного удара на север с востока никаких опасностей не предвидится.

Наша разведка осталась не оповещенной о таком важном факте, как выход 8-й русской армии из своего расположения под Проскуровом и 3-й армии — из крепостного треугольника под Ровно. Поэтому мы не придали значения известиям, полученным нами 21 августа вечером, о вторжении врага в Гусятин, Тарнополь и Броды, тем более, что говорилось о 5 дивизиях. Был дан приказ для большого наступления на 22 августа, так как считали, что вышеуказанное вторжение незначительно и может быть легко отбито. Предостережение, пришедшее из Черновиц, о необходимости серьезнее отнестись к опасности с фланга, было встречено с недоверием; согласно этому известию, 8-я армия сосредоточила свои, силы в районе Волочиск — Новоселица. Командовавший этой армией Леш (фактически Брусилов, а не Леш) хотел первоначально дождаться прибытия сибирских полков, но переменил решение и перешел в наступление. Известие о наступлении подтверждалось вторжением у Гусятина и Тарнополя, и все-таки недоверчивое отношение к наличию 8-й армия продолжалось, тем паче, что 23 августа летчики заметили у Тарнополя лишь более крупные колонны конницы и небольшие части пехоты.