Макс Ронге - Разведка и контрразведка

Слишком поздно перешли к централизованному распределению имевшихся запасов и ресурсов и к дифференциации потребностей по степени их важности.

Противники центральных держав, поставщиком которых являлся, невзирая на подводную войну, весь мир, находились в несравненно лучших условиях. Они, естественно, были весьма заинтересованы в том, чтобы установить состояние нашей промышленности и тем самым выяснить предел нашей выносливости. Вместе с тем они стремились выяснить те скрытые пути, которыми пользовалась наша торговля для получения минимального количества крайне необходимых нам предметов из нейтральных стран. Выяснив эти пути, Антанта намеревалась использовать все свое мощное влияние, чтобы их ликвидировать, и этим приблизить свою цель — взять нас измором. В связи с этим, естественно, что против центральных держав был направлен промышленный и торговый шпионаж, в то время как последние ограничивались лишь выявлением технических новинок неприятельской военной промышленности.

Наша контрразведка, едва справлявшаяся с другими задачами, не уделяла большого внимания тортовому и промышленному шпионажу. Она по привычке считала, что для охраны скрытности военного производства достаточно обойтись теми мерами, которые применялись в мирное время, и не могла охватить широко развившуюся военную промышленность.

Это усугублялось еще доверчивостью торгово-промышленных кругов. Так, например, экспортный отдел венской торговой палаты опубликовал в начале войны в «Венской газете», что у него имелись адреса заслуживавших доверия посредников в нейтральных странах. Благодаря этому, агенты экономического шпионажа получили возможность передавать через посредников сведения своим руководителям в неприятельские государства. Коммерсанты неумышленно содействовали шпионажу, помещая в своей переписке с нейтральными странами те данные, которые легко могли быть использованы неприятельской разведкой. Так, например, техническое бюро Юлиус Овергоф в Вене выпустило впоследствии конфискованный список отзывов, среди которых фигурировали почти исключительно заводы, работавшие на оборону, в том числе и новые, возникшие во время войны, о существовании которых противник не должен был знать. Этот описок был направлен в Цюрих, т. е. в Швейцарию, кишевшую шпионами обеих сторон. [29] Местные власти за один лишь 1916 г, поймали 21 шпиона (см. Эмиль Тило «Борьба со шпионажем в Швейцарии», Лозанна, 1917 г.).

Наличие на предприятиях нелояльных элементов значительно облегчало разведывательную работу противников. Чтобы обойти цензуру, они пользовались секретными связями с нейтральными странами.

Фактически этот шпионаж укрылся от нашей бдительности и на его след напали лишь наши разведывательные органы в Швейцарии. Там заметили особый интерес, проявлявшийся противниками к различным суррогатам, введенным в центральных державах. В частности, выяснилось, что неприятельская промышленная разведка уделяла исключительное внимание производству синтетического каучука.

С нашей стороны интерес к неприятельской военной, промышленности стал проявляться лишь после того, как разведывательное бюро главной квартиры организовало «внутреннюю разведывательную службу». Выяснилось, что систематическая разработка соответствующих данных иностранной прессы и агентурных материалов давала большие результаты, чем предполагали. Несмотря на войну, экономические связи с заграницей, в частности через нейтральные страны, продолжали существовать, и этим путем можно было получить много ценного.

В качестве примера можно указать на то, что начальник отдела внутренней разведки Прейслер выявил пребывание в качестве представителя фирмы в Париже ответственного сотрудника одной крупной австрийской фирмы, нейтрального подданного. От этого лица нельзя было ни ожидать, ни требовать разведывательной работы. Однако главу фирмы удалось убедить вызвать этого представителя в Вену якобы для переговоров о поставках. Прейслер присутствовал при переговорах в качестве скромно сидевшего в углу секретаря. Беседа велась по заранее составленной программе и дала массу ценного материала о состоянии французской авиапромышленности.

Наряду с экономической разведкой, наши противники пытались проводить диверсионные акты. В широком масштабе они практиковались Францией против Германии. Руководство находилось во французском военном министерстве. Энергичное участие принимал ген. Букабейль в Гааге, где аналогичную работу вел и русский атташе полк. Майер, [30] Maйep только мечтал о диверсиях, но практически ничего не сделал. (Ред.). затем советник посольства в Берне кап. Рашайль и английская организация в Роттердаме и Копенгангене во главе с Тинслей. В Амстердаме находилась диверсионная организация, прикрывавшаяся анархизмом и антимилитаризмом.

Для диверсий открывалось широкое поле деятельности в условиях трудности снабжения: нарушение производства путем порчи машин и трубопроводов, поджоги заводов и складов, взрывы и повреждения железнодорожных станций и паровозов, распространение эпизоотии. Короче говоря, объектов для диверсий было много, но предварительным условием их успеха всегда является точная осведомленность об объектах, вследствие чего бдительность по отношению к шпионам служит хорошим средством защиты от диверсий.

Еще в первые дни войны нам удалось избежать диверсионных актов путем интернирования и изоляции всех подозрительных лиц. Этим же мероприятиям, по моему мнению, мы обязаны тому, что на протяжении всей войны нашим, противникам, несмотря на тщательную организацию, не удалось осуществить ни одного крупного диверсионного акта. При бдительности контрразведки отправка агентов для диверсий в Австрию была нелегкой задачей. Военнопленным, которые повсюду использовались как рабочая сила, нужно было сперва доставить с их родины. Средства для диверсий, а между тем наши цензурные органы внимательно следили за доставкой писем и посылок. Они просматривали даже внутреннее содержание колбасы, пирожного, сыров, следя, нет ли там спрятанных ножей, подрывных шнуров, трубок с едкими жидкостями и т. п. Равным образом цензурный отдел центрального бюро Красного креста регулярно вскрывал каждый случай включения в переписку секретных указаний о производстве диверсий.

Главное командование, военное министерство и министерство внутренних дел издали распоряжение о предупреждении диверсионных актов. На стенах были расклеены обращения, призывавшие всех сообщать о замеченных признаках подготовки покушений. Отпугивающе действовали объявленные суровые наказания, по которым обвиняемые в диверсионных актах, как военнослужащие, так и гражданские лица, предавались военному суду. При отсутствии смягчающих обстоятельств мерой наказания была смертная казнь через повешение.