Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Сейчас можно сказать, что отношения Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки выходят, хотя и непросто, на иную основу, в которой должны преобладать сотрудничество и добрососедство при трезвом взаимном учете национальных интересов обеих стран. Об этом я говорю с удовлетворением и надеждой на лучшее будущее. Надеюсь, что в этом есть и мой скромный вклад.

** *

Весной 1986 года закончилась моя непростая, неспокойная, но ответственная и интересная работа — почти четверть века на посту Чрезвычайного и Полномочного Посла своей страны в Соединенных Штатах Америки.

Мне довелось работать в Вашингтоне при шести американских президентах: Д.Кеннеди, Л.Джонсоне, Р.Никсоне, Д.Форде, Дж. Картере и Р.Рейгане. Разные люди и разные времена. Это было давно и недавно. Обо всем этом я и постарался рассказать в своих воспоминаниях.

В 1985 году, когда М.С. Горбачев пришел к руководству государством, Советский Союз был великой державой, возможно, несколько потускневшей, но все же сильной, одной из двух сверхдержав мира. Однако в течение только трех лет, с 1989-го по 1991 год, сфера политического влияния страны и ее границы были отодвинуты из центра Европы далеко на восток, к границам России 1653 года, существовавшим до ее союза с Украиной. Как все это произошло?

Корни распада Советского Союза надо искать в основном внутри страны, в нашей политической борьбе и разногласиях, связанных с необходимостью кардинального реформирования, в не очень компетентных, но амбициозных лидерах и в необычно быстрой смене внутренних событий, в которых большинство населения прямо не участвовало и далеко не все понимало. Этот драматический и трагический период нашей истории ждет еще тщательного и беспристрастного анализа, но я попытаюсь кратко рассказать о тех событиях, главным образом внешнеполитических, свидетелем которых я сам был или принимал в них участие {31} 31 С 1986 года я работал секретарем ЦК партии и заведующим международным отделом ЦК партии. Одновременно я был избран председателем Комиссии по иностранным делам Совета Национальностей Верховного Совета СССР. После осени 1988 года, когда произошла значительная реорганизация руководящих органов партии, я закончил свою работу в ЦК. С конца 1988 года и до июля 1991 года я был советником Председателя Президиума Верховного Совета СССР по международным вопросам; в этом качестве принимал участие во всех советско-американских встречах на высшем уровне до 1990 года включительно. С августа 1991 года — консультант в МИД СССР в ранге посла, а затем и до сих пор в МИД Российской Федерации. Жизненный круг — к моему удовлетворению — логично замкнулся там, где я начинал и проработал всю свою жизнь. .

Итак, как я уже писал, в марте 1986 года я был избран секретарем ЦК партии. Для меня начался совершенно новый период жизни, связанный с незнакомой работой в центральном аппарате партии. Хотя, как посол в крупнейшей стране Запада, я был неплохо знаком с высшими государственными и партийными руководителями своей страны, партийная аппаратная работа с ее сложными внутренними хитросплетениями и неписаными традициями была для меня, как говорится, книгой за семью печатями.

То, что я попал в особый мир, я почувствовал буквально на следующий же день после избрания секретарем ЦК. Ко мне явился представитель девятого управления КГБ, которое занималось не только охраной, но и обслуживанием членов Политбюро и Секретариата. Выяснилось, что мне положено иметь постоянную охрану из трех человек, лимузин „ЗИЛ" с радиосвязью, а также официальную загородную дачу в Сосновом бору (она так и называлась „Сосновка") с обслуживающим персоналом: два повара, четыре официантки, два садовника, охрана дачи.

Большой неожиданностью для меня было и то, что дача эта в прошлом принадлежала маршалу Жукову, который получил ее от Сталина еще во время войны и жил в ней до самой смерти. Просторное двухэтажное здание с большой столовой, гостиной, кинозалом, спальней, библиотекой и другими комнатами располагалось на территории, на которой были еще теннисный корт, сауна и оранжерея, а также фруктовый сад. Какой разительный контраст с привычным мне московским городским образом жизни!

Заседания Политбюро проводились регулярно — раз в неделю по четвергам, хотя порой Горбачев собирал и внеочередные заседания. На всех этих заседаниях (за очень редким исключением) присутствовали также все секретари ЦК партии. Они имели право свободно участвовать в дискуссиях, но не участвовали в голосовании. Впрочем, до голосования на Политбюро дело практически никогда не доходило. Генеральный секретарь, когда видел большие разногласия, обычно предлагал „доработать" вопрос до следующего заседания, используя это время для проведения нужного ему решения.

Горбачев любил пространно говорить почти по каждому вопросу, используя присущее ему красноречие, в результате чего заседание Политбюро часто продолжалось с 11 утра до 6–8 часов вечера. Правда, он давал возможность всем желающим высказаться. В этом отношении в Политбюро была достаточно демократическая обстановка. В перерывах обедали все вместе за длинным столом в небольшом рабочем зале, где на выбор давалось два простых меню без особых деликатесов и без спиртных напитков (только чай или кофе). За обедом (продолжительностью от получаса до часа) шел свободный разговор на злободневные темы.

Заседания Политбюро официально не стенографировались, хотя личный помощник Горбачева негласно делал записи выступлений. Официально оформлялись лишь решения Политбюро, которые рассылались по строго ограниченному списку для исполнения и контроля. Наиболее важные решения Политбюро хранились в „особой папке".

Повестку дня заседаний Политбюро составлял сам Генеральный секретарь. Члены же этого руководящего органа партии имели право вносить дополнения или изменения в эту повестку, но использовали это право редко. Материалы к заседанию рассылались за день-два. Делалось это общим отделом ЦК — главным исполнительным органом при Генеральном секретаре.

Надо сказать, что этот отдел занимал особое место в структуре аппарата ЦК. Его всегда возглавляло самое доверенное лицо Генерального секретаря. Так, например, при Брежневе эту должность занимал Черненко, а при Горбачеве — Лукьянов, а затем Болдин. Замечу попутно, что если первый был широко-образованным человеком и ровно держался со всеми, то Болдин был ограниченным чиновником, который, к недоумению многих, пользовался заметным влиянием на Горбачева. Как известно, именно Болдин показал свое истинное лицо, возглавив делегацию заговорщиков, приехавших к Горбачеву в Форос в период августовского путча 1991 года.