Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

¾Кто же делает деньги?

¾Разный народ. Есть и простые, есть и чиновники, генералы тоже… Много там разных сословий.

Подъезжают к Египетскому мосту. Завидя здание «заготовления государственных бумаг», вор указал на него рукой и серьезно сказал Путилину:

¾Вот где делают деньги, ваше превосходительство.

Такой неожиданный финал так смутил Ивана Дмитриевича, что он не знал, чем закончить эту неосторожную шутку тюремного арестанта. Однако она прошла без всяких последствий.

Однажды является к Путилину солидный господин с выражением испуга на лице и рекомендуется провинциалом, приехавшим на короткий срок в столицу по делам.

¾Чем могу служить? — спрашивает Иван Дмитриевич.

¾Меня направили к вам из полицейского участка, где я хотел было сделать заявление о странном явлении.

¾Объясните.

¾Меня кто-то мистифицирует самым необыкновенным образом. Представьте, изо дня в день я приношу домой в своих карманах массу различных предметов: кошельков, бумажников, портсигаров, носовых платков и прочее. Как все это попадает ко мне, я не могу себе представить. История таинственная и непостижимая.

¾Кошельки и бумажники с деньгами?

¾И даже с деловыми бумагами.

¾Давно ли в проживаете в Петербурге?

¾Да уж с неделю.

¾А когда началась нагрузка ваших карманов?

¾Сегодня третий день… Да вот, кстати, не угодно ли вам удостовериться наглядным образом в правдивости моих слов.

Провинциал опустил руку в карман своего пальто и вытащил несколько кошельков.

¾Я вышел из дому с совершенно порожними карманами, прошел через Гостиный двор, по Невскому до вас и… как видите, с большой прибылью.

Иван Дмитриевич на минуту задумался и после небольшой паузы воскликнул:

¾Вы имеете дело с мазуриками! Они принимают вас за «своего».

¾Как? — ужаснулся провинциал. — Неужели моя наружность носит такой преступный отпечаток?

¾Успокойтесь! Тут какое-то недоразумение. Или вы на кого-нибудь из них похожи, и они впопыхах в вас обознаются, или у вас имеется случайно какой-нибудь их условный знак, очень часто, однако, изменяющийся.

¾Я вот весь налицо, — произнес провинциал, позируя перед Путилиным. — Рассмотрите, что во мне есть подозрительного?

¾Кажется, ничего такого, действительно. Однако расскажите, всегда ли, то есть каждый ли ваш выход из дому сопровождается такими результатами?

¾Вот только вчера вечером, во время пребывания в «Семейном саду», этого не было, а то постоянно… Вчера же явился я домой не только без «добычи», но даже лишился собственного портсигара, очень искусно вытащенного из жакета.

¾Ага! Могу вас утешить, не ваша наружность смущает петербургских карманников. Для меня становится очевидным, что вы носите или имеете при себе что-нибудь, служащее мошенникам последним «паролем».

Путилин не ошибся. Когда стал подробно расспрашивать посетителя, то оказалось, что в увеселительном саду он бы в шляпе, а не в той фуражке, приобретенной три дня тому назад, в которой он фланировал по людным улицам столицы и в которой он явился в сыскное отделение.

Иван Дмитриевич эту фуражку, по-видимому имевшую условное значение у воров, оставил у себя. В тот же день он в ней совершил прогулку по тесным проходам Гостиного двора и… нашел в своих карманах несколько украденных вещей, но, однако, ни одного вора поймать не мог, несмотря на свои ловкость и опытность. Они оказались тоже не менее ловкими…

Узнав, где куплена провинциалом эта фуражка, Путилин произвел следствие и обнаружил, что какие-то неизвестные лица принесли в шапочную мастерскую, помещавшуюся на Екатерининском канале, против Казанского собора, собственной материи и приказали сшить по собственному же фасону несколько десятков фуражек. Из оставшегося клочка материи шапочник сделал лишнюю фуражку, которую продал отдельно тоже неизвестному лицу.

На другой день большая половина карманников была переловлена. Их забрали прямо по фуражкам.

Путилин задумал еще раз совершить прогулку в «мазурнической форме», но на этот раз его надежды схватить кого-нибудь с поличным не увенчались успехом. Возвратясь же домой, он нашел в кармане одну лишь лаконичную записку: «Не проведешь! Шалишь! Довольно уж какой-то мошенник попользовался нашим добром. Поработали на него дня три — довольно. Пусть это будет нашим наказанием, а тебе не попадемся».

И точно. Другая половина жуликов вовремя сбросила с себя предательскую фуражку.

Под вечер к зданию Казанской части подъезжает карета, запряженная заводскими рысаками.

Выходит из нее шикарная молодая особа и спрашивает, может ли она видеть по весьма нужному и спешному делу начальника сыскной полиции?

¾Можете, — отвечают ей.

Через несколько минут выходит в приемную Иван Дмитриевич.

¾Чем могу служить? — спрашивает.

¾Ах, я в ужасном положении! Вы должны меня спасти.

¾В чем дело? Расскажите спокойно, не волнуясь…

¾Мой знакомый поручик пригрозил убить меня сегодняшней ночью.

¾Вас? За что?

¾За то, что я откровенно призналась ему, что наш двухгодичный роман ужасно мне прискучил. Он заподозрил меня в измене, стал проявлять резкие симптомы ревности, и, наконец, до сведения моего дошло, что он решил меня убить, и именно нынче ночью.

«Чтобы предотвратить это несчастье, — размышлял Путилин, — надо учредить над поручиком надзор». Затем спросил посетительницу:

¾Вы не знаете, где он в данное врем находится?

¾Не знаю.

¾Гм… Стало быть, он должен явиться к вам в квартиру?

¾Конечно.

¾Вы можете не открывать ему дверей?

¾Он не поцеремонится и выломает их.

¾В таком случае не можете ли вы ночевать где-нибудь в другом месте? У знакомых, что ли?

¾Помилуйте, это так неловко… Общество станет догадываться… Моя репутация может поколебаться.

¾Оцепить вашу квартиру полицией?

¾О, это скандал! Это невозможно…

¾Как же спасать вас иначе?

¾Пришлите ко мне на квартиру агента. Пусть он будет моим телохранителем. В случае, если поручик и вздумает позвонить, то, услышав мужской голос, непременно отступит.

¾Насколько это окажется целесообразным, не знаю, — сказал Путилин, выражая голосом сомнение, — но если вам кажется достаточным присутствие одного агента, он к вашим услугам.