Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Вдруг неожиданно он спросил В.:

¾ Вам приходилось когда-нибудь бывать в сумасшедшем доме?

В. даже побледнел.

¾ То есть как это?

¾ Ну, конечно, по делам службы.

¾ Нет, не бывал.

¾ А-а, — равнодушно сказал Путилин.

После В. рассказал мне, что он не на шутку подумал, что гениаль­ный сыщик — вследствие мозгового переутомления — сам спятил с ума. «Вдруг ни с того ни с сего бац! И в сумасшедшем доме!»

В служебном кабинете В. Путилин обратился к коллеге:

¾ У вас, конечно, есть список заявлений об исчезновении лиц-обывателей?

¾ Конечно, имеется.

¾ Так вот, нельзя ли мне его. За последнее время, недельки за две, что ли.

Московские Гороны и подгороны заволновались, засуетились.

¾ Путилин приехал!

¾ Вот опять утрет нос нашему В.!

¾ Ну, положим, дело это загадочнее двух его первых гастролей. Тут не только он, а сам леший ногу сломает.

Как и у всякого начальника, у В. были и свои клевреты, обожа­ющие его, и такие, которые по многим причинам недолюбливали, ненавидели его. Первые и вторые одинаково ликовали: первые — по­тому что надеялись на посрамление «гения» Путилина, а вторые — были убеждены в новой блистательной победе знамени­того гастролера.

В. подал список своему врагу-собрату.

¾ Вот, не угодно ли...

Путилин углубился в просмотр его.

«Мещанин тридцати трех лет Петр Онуфриев. Из дому... по заявлению же­ны... в ночь на 25 августа... Ремесло — столяр... Крестьянин Роман Логинов, двадцати семи лет... чернорабочий...» Длинен синодик пропавших, неиз­вестно куда скрывшихся. Путилин читает вполголоса, бормочет. Око­ло него — карандаш и записная книжка. Ни разу ни до того, ни до другого не дотрагивается рука гениального сыщика.

«Девица... Сын отставного...»

Какая-то злая, торжествующая улыбка кривит губы В. Глаза иро­нически смеются.

Опасение за благополучный исходпринятого на себя расследова­ния моим другом заползает в мою душу. «О, как тогда они будут ликовать, — проносится у меня в голове. — Прав был Путилин, когда говорил мне, что его коллега готовит ему ловушку. «Дело чертовски темное!»

¾ Вы думаете что-нибудь почерпнуть здесь?

Путилин не отвечает.

Вдруг я заметил, что он быстро заносит что-то в записную книжку.

¾ Виноват, что вы спрашивали, коллега? — Ровно, спокойно звучит голос его.

¾ Я спрашивал, глубокоуважаемый ИванДмитриевич, полагаете ливы почерпнуть что-либо полезноеиз этого списка?

Путилин пристально, в упор погляделна своего завистливого со­перника.

¾ Я все это штудировал, но...

¾ Но...

¾ Но не уловил ключа.

Путилин загадочно усмехнулся.

¾ Странно, что вы противоречите самому себе. Если вы доменя интере­совались просмотром списка, вы не удивилисьбы так искренне, когдая попросил его у вас. По-моему, такое совпадение — немного запоздалое.

Орлиный взор Путилина насмешливо уставился на В.

Тот побагровел.

Путилин встал и холодно бросил коллеге:

¾ Я не смею больше злоупотреблять вашей любезностью, вашим временем. Оно вам необходимо на текущие неотложные дела.

¾ Что вы, ваше превосходительство, помилуйте! Располагайте мною.

¾ Нет, пожалуйста, не надо. Я иногда умею действовать только один, без помощников.

И, сухо простившись, Путилин вышел из кабинета. Когда мы отъехали несколько шагов от здания сыскного отделе­ния, Путилин бросил кучеру:

¾ В Сокольники, в сумасшедший дом!

Какое жуткое, щемящее чувство охватило нас, когда мы подъеха­ли к унылому, мрачному сумасшедшему дому!

Этот огромный дом был действительно желтым.

Чтобы достигнуть ворот, надо было пройти мимо сада, в котором душевнобольные совершали ежедневные прогулки.

Путилин, не боявшийся ничего: ни револьверных пуль,ни беше­ных порывов самых закоренелых злодеев, стоящий всегда лицом к лицу к опасностями, испытывал непреодолимый ужас при виде су­масшедших.

Так было и теперь.

При виде нас несчастные живые мертвецы, для которых погас свет разума, мира, устремились к решетке сада,мимо которого мы проходили.

¾ Король идет! Здравствуйте, ваша светлость!

¾ Спасите меня! Меня мучают четвертым измерением пятого сер­па луны!

¾ Черт, черт! Тьфу! Тьфу!

Визжат, плюются, хохочут, плачут, протягивают руки то с моль­бой, то с угрозами, проклятиями.

Путилин был бледен как полотно.

¾ Какой ужас! Какой ужас...

Навстречу нам шел сторож-привратник в мундире с синим ворот­ником.

¾ Что угодно, господа?

¾ Видеть директора, старшего врача, голубчик. Держи монету и немедленно беги с карточками.

Тот, получив мзду и увидев из карточки, что имеет дело с генера­лом, бросился сломя голову. Моя карточка — доктора — ему мало что говорила.

¾ Пожалуйте, ваше превосходительство.

...Через несколько минут мы были в кабинете директора и старше­го врача московского «желтого» дома.

¾ Весьма польщен. Прошу покорно. Чем могу служить? — Умные, усталые глаза пытливо глядят на нас.

¾ Вы знаете, профессор, кто я?

¾ Знаю, господин Путилин. Вы тот, который творит чудеса в области сыска.

¾ Спасибо на добром слове. А это мой верный доктор. Я при­ехал... Впрочем, скажите, вы слышали о фантастическом привидении, пугающем Москву?

¾ На Сухаревой башне?

¾ Да.

¾ Слышал. Хотя я живу в особом царстве, весь уйдя в мои печаль­ные обязанности помогать несчастным страдальцам, но я не совсем от­решен и от иного мира. Слухи о каком-то привидении достигли и до меня.

¾ Я приехал раскрыть это дело. Скажите, у вас исчез душевно­больной Николай Петрович Яновский?

¾ Да.

¾ Он — отставной офицер, не так ли?

¾ Да. А вы откуда же все это знаете, ваше превосходительство? Директор-профессор с любопытством поглядел на Путилина.

¾ Это все равно. Впрочем, вы ведь заявили об этом сыскному от­делению. Теперь мне гораздо важнее и интереснее узнать от вас ха­рактер заболевания вашего бежавшего пациента. Будьте добры, про­фессор, дать мне точные сведения, какой формой помешательства страдал Яновский.

¾ Тихий, безнадежный хроник... Mania grandiosa... мания вели­чия... отчасти и mania persecutionis... мания преследования. Да вот история его болезни.

Старший врач и директор страшного «желтого» дома достал тол­стую тетрадь, испещренную знакомыми пометками, и углубился в нее.

¾ Доставлен год тому назад теткой. Женат. Жена бросила его, бе­жала... Сначала был помещен в 1-е отделение,как страдающий припад­ками буйного умопомешательства. Потом улучшение, довольно резкий поворот к улучшению. Надежда на выздоровление. Перевод во 2-е отде­ление и... переход к неизлечимости.

Директор долго еще продолжал знакомить Путилина с описанием болезни несчастного офицера.

Я не привожу здесь в подробностях всех медицинских определе­ний, так как это неинтересно.