Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

¾ Понимаете?..

¾ Так, хорошо...

¾ Надо следить так тонко, чтобы ни малейшее подозрение не запало в его душу. Имейте в виду, он начеку.

¾ Будьте покойны, Иван Дмитриевич.

¾ Дело поручите Х. Он — молодчина.

И через час Путилин выходил из своей знамени­той костюмерной совсем «преображенным»: перед нами стоял мелкий «купец» — торговец из породы деревенских кулаков-мироедов.

¾ Ну, господа, до свидания! Вы скоро увидите меня «иль на щите, иль со щитом».

¾ А как скоро, Иван Дмитриевич?

¾ Дня через четыре, через пять.

¾ Ого! — воскликнул я. — Хорошо «скоро»!

Кипит, бурлит довольно богатое село Хрущево. Справляет оно свой храмовой праздник, совпадающий с ежегодной ярмаркой.

Справляет так, как подобает по русскому обычаю: пьяно, гульливо, до драк, до состояния полного зверства.

В кабаке Евстигнея Бесчастного, рыжего целовальника, дым идет коромыслом.

¾ Еще штоф! Эй, миляга, тащи живей!

¾ Духом!

Гремят песни, то жалостливые, «пьяные», то бесшабашно-разудалые, зело «скоромного» свойства.

Около одного стола, покрытого мокрой красной ска­тертью, особенно суетился подручный целовальника: гости уж больно важные потчуются: полицейский, лавочник, известный кулак-мироед, откупщик и еще один новый торговец, приезжий.

Широко угощает «новый» «первых людей» села Хрущева.

¾ Пожалуйста-с... Потому рад свести знакомство со столь почтенными лицами. Угощайтесь!..

¾ А вы-с по какому случаю пожаловали сюда? — любопытствовал местный кулак-мироед.

¾ А так-с, знаете, поразнюхать хотел, нельзя ли дельце какое завести здесь...

¾ А какое примерно? — тревожно спрашивал «кулак», опасаясь встретить в новом человеке «конкурента».

¾ Не решил еще... А вы не опасайтесь: вам помехой не стану. Разными дорожками пойдем. Ах, я и запамятовал: есть здесь у вас Варвара Ермолаева?

¾ Есть, есть. А что?

¾ Да я ей поклон от мужа из Питера привез. Он в дворниках служит у одной богатой старухи-купчихи, которую недавно убили.

И «новый» человек принялся рассказывать об убийстве Охлопковой.

¾ Ишь ты, дело какое! — изумлялись те. — Страсти какие!..

¾ А каково она живет, Варвара-то Ермолаева? — спросил новый человек.

— Хорошо. Теперь, видно, муж-то евойный разжился в столице, первой щеголихой в селе стала. Наряд — не наряд, сарафан — не сарафан. Кра-а-а-сивая баба, ловкая... По дому все честь честью... лошадей трех купили и всякой иной животины...

...Окончилась пирушка. Вышли все из кабака. «Новый» по тем местам человек отозвал в сторону полицейского чина и что-то долго-долго говорил ему.

И по мере того как говорил он, физиономия и поза полицейского волшебно видоизменялись: лицо стало испу­ганно-почтительное, а поза — раболепно-подобострастной.

¾ Так, поняли?

¾ Ваше... ваше...

¾ И если кому хоть слово одно — потерпите строгое наказание! Держите наготове понятых.

¾ Здравствуйте, Варвара Ермолаевна! — громко произнес «новый» человек, входя в просторную избу-домик, в которой чувствовался большой достаток.

Он снял картуз, истово перекрестился на образа и протянул руку высокой красивой женщине в нарядном сарафане.

Та удивленно воззрилась на вошедшего.

¾ Кто вы такие будете? — спросила она.

¾ Человек Божий покрыт не рогожей, а гость доро­гой: привез вам поклон от супружника вашего, Кузьмы Терентьича. Встречайте гостя ласково!

Красавица-молодуха почему-то вздрогнула, побледнела.

¾ От мужа моего? — слетело с ее побелевших губ. — А вы... нечто знаете его?

Гость засмеялся.

¾ Кабы не знал, так и поклона не привез! А уж и красавица же вы! Эх, чудесная! Дозвольте ручку, пожать!

Та протянула гостю руку, пухлую, но рабочую. Задержал на секунду тот в своей руке руку Варвары Ермолаевны, пристально смотря на нее.

¾ Эх, и щеголиха вы к тому же, лебедушка! Ишь, какое колечко на пальце красуется!

Резким, быстрым движением выдернула руку хо­зяйка.

¾ А по что вам кольцо мое в глаза так бросилось? — спросила она.

А «гость» смеется, а сам глазами так и пронизывает ее.

И вдруг близко-близко склоняется к ней и шепчет:

¾ Дверь закрой, слышишь?.. По делу важному от мужа твоего приехал я к тебе. Поняла? Да ну, шевелись, что на меня глаза вылупила? Сомлела? Говорю: по важному делу, по тому самому.

Схватилась та за сердце.

¾ Ох, тошнехонько... Родимые! — как-то всхлип­нула она.

Страшный, нежданный гость сам запер дверь на де­ревянную защелку и вплотную подошел к красавице молодухе.

¾ Садись. Слушай. Все, слышь, все знаю я, — шепотом, боязливо оглядываясь по сторонам, начал чудной питерский гость.

¾ Это ты про что же? — тоже перешла на ты деревенская щеголиха.

¾ Да про что же, как не про убийство старухи этой. Муж твой все поведал мне, потому ближний я ему приятель. Он вот и сказал мне: поезжай в деревню, ска­жи жене моей, чтобы она сею же минутой с тобой вместе в Питер ехала. Писать ей не могу я, потому боюсь, как бы письмо не перехватили. И пусть она везет все, что отдал я ей после убийства. Боязно в деревне дер­жать это. А чтоб она поверила тебе, так ты ей скажи: кланяется тебе, Варвара, муж твой кольцом с аметистом.

Бурно поднималась грудь красавицы бабы. Глаза хмуро, боязливо остановились на лице нежданного посланца.

¾ А для чего ехать? Нечто там спокойнее, надежнее будет? — глухо спросила она.

¾ Эх, дура баба, знамо дело — сподручнее. В Питере народу тьма-тьмущая. Кто на разбогатение внимание обра­тит? А тут, в селе, сразу в подозрение войдешь. Ты вот, Варварушка, и так сдурила: ишь, кольцо-то убийца на пальчик одела. Снимай его скорей, давай сюда! Не­равно кто увидит.

И быстрым движением посланец сорвал кольцо с пальца ошеломленной диковинной новостью Ермолаевой.

¾ Ну, живо, собирайся! Где у тебя схоронено добро-то?

¾ Здесь... вот в подвале.

¾ Идем. Я возьму все, а ты живым манером одевайся, лошади ждут нас у околицы. Вещей никаких не бери, потому Кузьма сам скоро в деревню приедет. «Все, — говорит, — тогда сам заберу. Так ты ей и скажи».

¾ Ох, головушка ты моя! — нараспев, сокрушенно про­тянула Варвара и повела гостя в подвал.

Там, прикрытый грязным тряпьем, стоял большой сундук, старый, ветхий.

¾ Здесь вот. Обожди, выну все.

И жена дворника убитой ростовщицы, нагнувшись, ста­ла вынимать золотые вещи и пачки денег.

Путилин быстро поднялся по лесенке подполья и громко, пронзительно громко свистнул.

Как ужаленная, отскочила от сундука красавица-баба и замерла в позе неописуемого ужаса.

¾ Что это... что это ты делаешь?! — пролепетала она с перекошенным от страха лицом.

¾ Свищу. Слышишь, чай?

¾ А почто свистишь?

¾ Полицейского и понятых зову, красавица-разлапушка! -спокойно ответил Путилин.

В избу входил полицейский и понятые.