Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Отъявленные воры, пьяницы-золоторотцы, проститутки — все свили здесь прочное гнездо, разрушить которое было не так-то легко.

Подобно московскому Ржанову дому Хитрова рынка здесь находились и ночлежки — общежития для сего почтенного общества негодяев и мегер, и отдельные комнатки-конуры, сдаваемые за дешевую цену «аристократам» столичного сброда.

Притаившись за грудой пустых бочек, мы увидели, как страшный горбун, быстро и цепко поднявшись по об­леденелой лестнице, заваленной человеческими экскриментами, вошел на черную «галдарейку» грязного, ветхого надворного флигеля и скрылся, отперев огромный замок за дверью какого-то логовища.

¾ Ну, теперь мы можем ехать! — задумчивопроизнесПутилин, не сводя глаз с таинственной двери, скрыв­шей чудовища-горбуна.

¾ Ты что-нибудь наметил? — спросил я его.

¾ Темно... темно... — как и вчера ночью, ответил он.

В сыскном Путилина ожидал сюрприз.

Лишь только мы вошли, предварительно переодевшись, в кабинет, как дверь распахнулась и в сопровождении дежурного агента вошла, вернее, вбежала небольшого ро­ста, худощавая, пожилая женщина.

Одета она была так, как одеваются мещанки или бедные, но «бла-а-а-родные» чиновницы-«цикорки»: в подобие какой-то черной поношенной шляпы, прикрытой черной ко­сынкой, в длинном черном дипломате.

Лишь только она вошла, как сейчас же заплакала, вернее заголосила.

¾ Ах-ах-ах... ваше... ваше превосходительство...

¾ Что такое? Кто эта женщина? — спросил Путилин агента.

¾ Мать вчерашней девушки, найденной пред церковью Спаса... — доложил агент.

Лицо Путилина было бесстрастно.

¾ Садитесь, сударыня... Да вы бросьте плакать... Давайте лучше побеседуем... — пригласил Путилин.

¾ Да ка-а-ак же не плакать-то?! Дочь — единственная. Леночка моя ненагля-я-я-дная... Видела ее, голубушку...

Из расспросов женщины выяснилось следующее. Она — вдова скромного канцелярского служителя, умершего «от запоя». После смерти кормильца — в доме наступила страш­ная нужда.

Она шила, гадала на кофейной гуще, обмывала даже покойников, словом, делала все усилия, чтобы «дер­жаться на линии» со своей Леночкой.

¾ А она-с — раскрасавица у меня была! Характеру Ленонка была гордого, замечательного, можно сказать. И-и! Никто к ней не подступайся! Королева прямо! В последнее время тоже работать начала. На лавки белье шили мы... Шьет, бывало, голубушка, а сама, вдруг усмехнется да и скажет: «А что вы думаете, мамаша, будеммы с вами богатые, помяните мое слово!» — «Да откуда, — говоришь ей, — богат­ство-то к нам слетит, Леночка?» А она — только бровью со­болиной поведет. — «Так, — говорит, — верю я в счастье мое...»

Сильные рыдания потрясли вдову-«чиновницу».

¾ А вот какое счастье на поверку вышло! А-а-ах!..

¾ Скажите, сударыня, ваша дочь часто отлучалась из дома?

¾ Да не особенно... Когда работу относить надо было...

¾ Когда последний раз до катастрофы ушлаиз дому ваша дочь?

¾ Часов около семи вечера. Жду ее, жду — нет. Уж и ночь настала. Тоскует сердце. Ну, думаю, может к подруге какой зашла, ночевать осталась. Ан — и утро! А тут, вдруг, услышала: девушку нашли мертвой у церкви Спаса. Бросилась туда. Говорять, отвезли уж куда-то. Разыскала. Взглянула — и с ног долой. Моя Леночка нена­глядная...

¾ Скажите, а ведомо ли вам, что за лифом вашей дочери были найдены 49 700 рублей?

На вдову нашел столбняк.

¾ К... как? Сколько? — обезумела она. Путилин повторил.

¾ А... где ж деньги? — загорелись глаза у «цикорки».

¾ У нас, конечно, сударыня.

¾ А вы... куда же их денете? Я ведь мать ее, я — наследница.

Мы невольно улыбнулись.

¾Нет уж, сударыня, этих денег вы не насле­дуете... — ответил Путилин. — А вот лучше вы скажите: откуда, по вашему мнению, у вашей дочери могла взяться такая сумма?

Вдова, захныкала.

¾ А я почем знаю, господин начальник?

Путилин сдал вдову на руки своему опытному помощнику. От нее надо было отобрать подробные сведения о всех знакомых вдовы, о тех магазинах, куда Ле­ночка сдавала работу. Соответственно с этим целая рать агентов должна была быть направлена по горячим следам.

Но я ясно видел, что Путилин распоряжался как бы нехотя, словно сам не доверял целесообразности тех мер розыска, которые предпринимал.

Я хорошо изучил моего гениального друга. Я чувствовал, что делает он все это больше для пустой формаль­ности, для очистки совести.

¾ Позовите мне X.! — отдал он приказ. X. — был любимый агент Путилина. Силач, бесстрашный, находчивый.

¾ Слушайте, голубчик, сейчас мы с вами побеседуем кое о чем.

Затем он обратился ко мне.

¾ Поезжай, друже, домой и ожидай меня ровно в восемь часов вечера. Сегодня ночью мы продолжим наши похождения. Только отпусти лакея.

Стрелка часов показывала ровно восемь часов, когда я услышал звонок. Я поспешно открыл дверь и попятился, удивленный: первой вошла в мою переднюю... девушка, которую я вчера видел убитой на Сенной площади.

Крик ужаса готов был сорваться с моих уст, как вдруг раздался веселый смех Путилина, вошедшего вслед за девушкой.

¾ Не бойся, дружище, это — не привидение, а только моя талантливая сотрудница по трудному и опасному ремеслу.

¾ Фу-у, черт возьми, Иван Дмитриевич, ты всегда устроишь какую-нибудь необыкновенную штучку! вырвалось у меня. — Но, Боже мой, какой великолепный маскарад! Совсем она!

Я, подробно осматривавший труп, заметил даже боль­шую черную родинку на левой щеке девушки.

Путилин был искусно загримирован, но в обыкно­венной, сильно поношенной и продранной триковой «тройке».

¾ А мне в чем ехать? — спросил я.

¾ Да так, как есть... Только сомни воротник, и об­сыпь себя мукой или пудрой...

Я исполнил повеления моего друга и черезнесколькоминут мы вышли из квартиры.

У ворот нас ждал любимый агент Путилина.

¾ Все?

¾ Все, Иван Дмитриевич.

«Малинник», знаменитый вертеп пьянства и разврата, гремел массой нестройных голосов.

Если ужасы Вяземки днем были отвратительны, то неописуемые оргии, происходящие ночью в «малиннике», были, поистине поразительны. Все то, что днем было со­брано, наворовано, награблено, — все вечером и ночью про­пивалось, прогуливалось в этом месте.

Тут казалось, что Бог совершенно отступался от людей, и люди, опившиеся, одурманенные зверскими, животными инстинктами, находились во власти Сатаны.

Когда мы подошли, стараясь идти не вместе, а поодиночке, к этой клоаке, Путилин сказал:

¾ Барынька, вы останьтесь здесь с X. Мы с доктором войдем сюда и, наверное, скоро вернемся.

Мы вошли в ужасный притон.

Первое, что бросилось нам в глаза, была фигура странного горбуна.

Он сидел на стуле, низко свесив свои страшные, длинные ноги. Получилось такое впечатление, будто за столом сидит только огромный горб и огромная голова.