Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Колпино в то время было совсем маленьким, глухим посадом с церковью, с небольшими деревян-ными домишками, пользовавшимся далеко не лестной репутацией.

Несколько раз там были обнаружены тайные притоны фальшивомонетчиков, воров-рецидивистов и даже убийц. Когда мы въехали в него, он спал еще, этот посад. Ни души, ни звука. Даже собаки не лаяли.

¾ К дому священника, около церкви! — отдал Путилин приказание кучеру.

«Святители! Да никак Иван Дмитриевич на самом деле думает о венчании?» — с изумлением подумал я.

Мы проехали несколькими узкими улицами — если только эти закоулки между домишками можно так назвать — и остановились около одноэтажного деревянного домика, потонувшего в зелени сада.

¾ Ну-с, вот мы и приехали, — пробормотал мой талантливый друг. — Теперь прошу тебя опустить вуаль на лицо, особенно тщательно закутать им лицо и не произносить ни слова.

Он вылез из коляски.

¾ А я?

¾ Пока погоди.

Подойдя к высокому крылечку и поднявшись по ступеням его, Путилин постучал в дверь.

Из сада донесся неистовый лай собаки.

¾ Кто там? — раздался из-за двери недовольный женский голос.

¾ К батюшке приехали, — ответил Путилин.

¾ Да кто вы будете?

¾ Отворите, тогда увидите.

¾ Как бы не так! А если вы разбойники?

¾ А вы сами кто будете? — со смехом в голосе спросил Путилин.

¾ Я-с матушка попадья.

¾ Так вы вот что, матушка, пойдите к вашему супругу... Он спит?

¾ Почивает...

¾ Будите его скорей, скажите, что из Петербурга гусар приехал с барышней... Он знает, по какому делу...

Но будить матушке батюшку не пришлось: очевидно, он или кого-нибудь поджидал, или же сон его был очень чуток.

Дверь распахнулась.

¾ Иди, иди! Не твоего ума тут дело, — бросил старый-престарый священник своей попадье.

Та, однако, терзаемая, по-видимому, злейшим любопытством, выглянула и всплеснула руками.

¾ Военный! Невеста! Батюшки святы! — и быстро скрылась.

На лице священника, вышедшего в одном подряснике, изобра­зилось некоторое удивление при виде Путилина.

¾ Ну, вот, батюшка, доставил вам невесту. Позвольте предста­виться: однополчанин моего друга, полковник Путилин.

¾ Весьма приятно-с... Польщен честью. Изволили сказать: Пу­тилин? Не родственник нашему замечательному начальнику сыскной полиции, Ивану Дмитриевичу Путилину, проникновенно раскрывающему самые тщательные дела?

Путилин усмехнулся.

¾ Нет-с, батюшка, не состою в родстве.

Я, несмотря на все мое необычайное положение в роли и костю­ме невесты, еле удержался от смеха.

¾ Простите уж великодушно, что стою перед вами в столь не­приглядном виде, — пробормотал престарелый иерей. — А ска­жите, пожалуйста, какую же из двух невест изволили вы при­везти?

¾ Как которую из двух? — с сильнейшем изумлении вырвалось у Путилина.

На этот раз в голосе моего друга я ясно различил нотки не притворного, а искреннего удивления.

«Что все это означает?» — пронеслось у меня в голове.

¾ Так-с, ведь сейчас двух будем окручивать, — улыбнулся престарелый иерей.

Путилин провел рукой по лбу (этот жест он всегда употреблял, когда его что-либо сильно озадачивало) и вдруг громко рас­смеялся.

¾ Невесту первого обратившегося к вам, батюшка! — Хохот Путилина был настолько заразительно-веселым, что ба­тюшкасам тихо рассмеялся.

¾ Девицу Сметанину, значит? Ах, бедокуры вы, бедокуры! Эдакие вы фортели выкидываете! Нагорит мне здорово за ваши гусарские проделки...

Путилин расхохотался еще пуще.

¾ Однако, батюшка, я думаю, что коляску следовало бы ввес­ти во двор... Неравно, кто увидит... хоть и рано еще, всего четвер­тый час в начале, а вдруг кто проснется.

¾ Верно, верно, — смущенно залепетал иерей. — А неве­стушка?

¾ Я ее сейчас высажу, и мы подождем здесь, у крылечка, вас.

¾ А в горницы? Милости просим, в горницы.

¾ Нет, не беспокойтесь. Мой друг ведь говорил вам, когда мы приедем? Когда назначено венчание?

¾ Да часов в пять утра, а может, и раньше. Они, ведь как вам известно, вместе приедут.

¾ Да, да... Но он просил меня прямо привести невесту в цер­ковь. Уж вы будьте добры, батюшка, одевайтесь скорее. Времени терять нельзя...

¾ Да, да... сейчас... сию минуту... Ах, Господи, — Путилин подошел ко мне, помог мне высадиться из коляски и накинул на меня мою шинель. ¾ Въезжай в ворота! — отдал он приказ кучеру. — Сейчас их откроют.

¾ Иван Дмитриевич, голубчик, хоть одно слово... В чем дело?

¾ Я знал одно, но не ожидал другого. Помилуй Бог, вот нежданность, погонишься за одним зайцем — поймаешь двух.

Вскоре ворота раскрылись. Коляска въехала туда. На пороге домика появился священник с дряхлым тоже стариком в подряснике.

¾ А это пономарь — псаломщик мой. Пожалуйте!..

— Ну, Кузя, отворяй с Богом!

Кузя, которому было лет за семьдесят, отпер большой замок на железной двери, раскрыл ее, и мы вошли во внутренность церкви. Миром, покоем, святой тишиной повеяло на нас.

Церковь была маленькая, бедная. Тут не сверкали золотом и драгоценными камнями скромные ризы икон, тут не было нарядных копров, серебряных паникадил... Но зато тут была масса воздуха, света.

Лучи солнца врывались через окна и заливали храм золотыми потоками.

¾ Ну, Кузя, приготовляй, — обратился к псаломщику батюшка. Путилин посмотрел на часы.

¾ Да, теперь надо скоро ожидать.

¾ Мне-то не долго облачиться... Скажите, барышня, вы, конечно, по доброй воле идете под венец? — вдруг обратился старенький священник ко мне.

Я, твердо памятуя приказание моего друга, молчал.

¾ Вы не удивляйтесь, батюшка, что невеста молчит... Сами понимаете, волнение... тревога... утомление... А только Сметанина идет, безусловно, по доброй воле. Да, впрочем, кто же таким роман­тическим образом, уводом, венчается не по любви?..

¾ Это вы точно сказали, господин полковник, — мягко, тихо рас­смеялся старый батюшка. — А вы, извините, как полагаете, почему я решился на такое венчание?

¾ Чрезвычайно добро и любезно с вашей стороны... хотя и рискованно, — пробормотал Путилин.

¾ Вы, может, полагаете, что я на деньги польстился? Нет, полковник, из-за денег я не пошел бы на это дело. А вот случай был со мной один в моей долгой священнической службе.

Лицо симпатичного иерея омрачилось.

¾ Какой же случай, батюшка?

¾ А такой, изволите видеть. Вот как бы теперь, к примеру сказать, обратился ко мне один молодой человек. «Повенчайте, — говорит, — ради Бога, нас, батюшка, без бумаг невесты. Свадьба, — говорит, — уводом. Мы любим друг друга, а родители невесту мою за другого прочат». Я наотрез отказался. Ни за что, говорю, нипо­чем! Он аж в слезы. «Что ж, — говорит, — нам делать? Так взять жить — ее только ославишь, сраму предашь; ждать — за другого волоком потащут в церковь. С деньгами да с бумагами в порядке — кто же не окрутит?» Так я и отказался. Ушел мой бедный молодой человек, а через неделю я в газете прочитал, что он застрелился. Поверите ли, оторопь, жуть, тоска взяла меня. Мой, думаю, ведь это грех. Повенчал бы я их, ничего этого не случилось. Долго мучился я и тогда же решил, что ежели ко мне когда кто иной еще обратится с такой же просьбой, уважить сию просьбу, обвенчать. И вот-с, спустя столько-то лет случай и выходит с вашими знако­мыми. Я даже обрадовался: грех старый сниму с души. А денег мне не надо: нам со старухой моей попадьей жить немного осталось, хватит...