Борис Минаев - Ельцин

Насколько это было типично для молодого специалиста тех лет?

Иметь в трудовой книжке запись о том, что хотя бы три месяца или полгода ты побыл «рабочим классом», в те годы было выгодно: это помогало или для поступления в институт, или для вступления в ряды КПСС — «служащие» ждали в райкоме своей очереди годами, рабочих в партию принимали сразу. Однако для Ельцина это была вовсе не «галочка» в личном деле. Он не стремился в партию, и он уже закончил институт. Освоить рабочие специальности решил, «чтобы ни один прораб или бригадир не мог обвести меня вокруг пальца».

Нетипичность проявилась и в том, что освоил он не просто одну-две рабочие специальности, а все сразу. Работал по месяцу, получая третий-четвертый разряд, и брался за новое дело. Он хотел увидеть стройку изнутри, понять ее секреты.

Это было еще одно испытание, придуманное им для себя. Еще один вызов. Еще одно проявление спортивного менталитета — не просто поработать, а поставить рекорд.

Но гораздо важнее для него, будущего руководителя, оказался момент изучения стройки как целостного организма, в котором важна каждая деталь, каждый метр пространства, каждая фаза работы. «Знать работу не хуже своих подчиненных, а по возможности даже лучше».

Кредо, которое он попытается сохранить в течение всей жизни. Получая новую должность, все более высокую, Ельцин везде пытался окунуться в новую среду, «пощупать» ее, увидеть своими глазами, понять изнутри.

Однако последняя «среда», с которой ему довелось столкнуться, — целая новая страна, во главе которой он оказался, — поставила перед ним в этом смысле почти невыполнимую задачу. Здесь не было котлованов и бетономешалок, как на стройке, «объектов», по которым он ездил с утра до вечера, когда возглавил строительный отдел обкома, здесь не было заводов-новостроек и далеких сел, по которым мотался, когда стал первым секретарем, здесь не было московских магазинов, заводов, рынков, улиц, которые исходил своими ногами, когда приехал работать в Москву. Эта новая среда, эта новая работа потребовали от него уже другой степени анализа.

Существовал ли здесь «типовой проект»? Помог ли ему здесь опыт «комплексных бригад»?

Словом, стройка, которую он постигал в качестве новичка, дала ему многое. Дьявол действительно кроется в деталях. Работа каменщиком потребовала от него возить тачку с жидким бетоном по узкому настилу, причем бегом. Огромный Ельцин, со своим почти двухметровым ростом и немалым весом, теряя чувство равновесия, не раз и не два мог свалиться вместе с тачкой с трехметровой высоты — сомневаюсь, чтобы он мог остаться непокалеченным после таких падений, если высота указана верно.

Тяжелый ручной труд на производстве станет позднее для него мишенью, которую он будет критиковать со всех трибун, на всех своих постах, вплоть до Московского горкома партии.

Дом, в котором тогда жили молодые супруги Ельцины, находился рядом со стройкой. Над стройкой возвышался огромный башенный кран. Во время ночного ливня и урагана Ельцин увидел, что кран, закрепленный на рельсах, может рухнуть, выбежал из дома и стал карабкаться наверх. В полной темноте сумел совершить необходимые манипуляции (освободить башенную стрелу, которая повернулась по ветру) и спасти кран от падения.

Строжайшее выполнение всех строительных нормативов, инструкций по технике безопасности, жесточайшая пунктуальность станут еще одним его «пунктиком».

Когда он был водителем грузовика, застрял однажды на железнодорожном переезде перед идущим составом и с трудом сдвинул грузовик с места, нажимая на ручку стартера. Разумеется, тоже «в последний момент». «Я вышел из машины, сел на бровку кювета и долго не мог отдышаться». Грузовик был старый, изношенный, с тяжелым грузом.

Критические ситуации возникали одна за другой.

Всех их Ельцин мог избежать, если бы сразу начал работать мастером. Но он сам искал их. Они были ему необходимы для будущего…

И будущее не заставило себя ждать.

Трудовая книжка Б. Н. — сама по себе крайне любопытный документ. Но в начале его карьеры она представляла собой парадоксальное явление — сплошные выговоры в сочетании с крайне стремительным продвижением по служебной лестнице!

Этот парадокс легко объясним: главной технологией стремительного роста для Ельцина всегда был бунт против самого стиля работы. Но этот бунтарь был настолько необходим стройке, что его продвигали «наверх», несмотря на крутой характер, а может быть, и благодаря ему. Ломая привычное, он достигал результатов, о которых другие могли только мечтать.

«Однажды утром, вскоре после принятия объекта, Ельцин обнаружил, что там нет ни рабочих, ни техники, — пишет американский биограф Ельцина Леон Арон. — Оказалось, что начальник участка отправил их строить гараж для одного из руководителей треста. Постоянное использование материалов и рабочих для личных нужд начальства было на советских стройках обычной практикой, и рабочие поразились, когда на месте будущего гаража появился разъяренный Ельцин и приказал им вернуться на официальное рабочее место».

Последовали скандал и первое столкновение с системой.

«Приписки в наряды», то есть заполнение бухгалтерских документов на невыполненный объем работ, — еще один повод для скандала. «Когда я начал строго обмерять кирпичную кладку, — пишет Ельцин в своей «Исповеди…», — сколько использовано бетона, сколько того, другого — возникли сложности. Постепенно все-таки вопрос отрегулировался, люди стали понимать мою правоту, да и рабочая совесть — это не пустой звук. Дело наладилось».

Но прежде чем «дело наладилось», были и громила с топором, бывший заключенный, и жалобы, и молчаливое сопротивление, и прямой бойкот.

Однако воевать с молодым мастером привычными методами было сложно — уж очень он сам был непривычен. Как будто из другой жизни… Из той самой, которая, как думали многие, наступит «на сто лет позднее».

Впрочем, нельзя сказать, что молодой специалист не вписывался в мифологию своего времени. Вписывался — но именно в мифологию, в проект времени, в его архитектурный эскиз.

В очень многих советских фильмах тех лет молодой бригадир, мастер, рабочий борется за «справедливость», за «работу по совести», с недостатками, приписками, формализмом, причем борется — и побеждает. Социальный заказ, ранняя хрущевская «перестройка» уже овладевали умами и в литературе, и на киноэкране. В этом смысле Ельцин шел как раз в ногу со временем. А вот реальность советской стройки сопротивлялась на каждом этапе его карьеры.

Следующий бунт он поднимет на собрании работников треста в Доме строителя. На этот раз, правда, вопрос касался не общей ситуации, а его лично. Почему он, молодой специалист, почти с отличием окончивший институт, должен строить подсобные помещения или пожарные каланчи? Он требует (вдумайтесь, требует!), чтобы ему дали поработать на более важном и значительном объекте.