Борис Минаев - Ельцин

Он заставил Вас отказаться от тех, кто был рядом с Вами и защищал Вас от подлецов, торгующих Родиной… Кроме того, Чубайс уже пытается заставить Вас заявить о своем преемнике и не остановится до тех пор, пока Вы не отдадите власть тому, кого выберут для России транснациональные корпорации…»

И, наконец, самое главное:

«Я готов помочь Вам в эту трудную минуту. У нас есть возможности, профессиональные аналитики и эксперты для того, чтобы выиграть кампанию и обеспечить Вам победу во втором туре… “Один в поле не воин” — поймите это и разрешите помочь Вам.

Мы готовы в самое короткое время представить Вам план незамедлительных действий для отстранения Чубайса от деятельности в штабе избирательной кампании и возбуждения против него и его приспешников целого ряда уголовных дел … (выделено мной. — Б. М.)».

Вот это, собственно, и есть план Коржакова.

«Коробка из-под ксерокса» — лишь первый шаг, инструмент, начало этого плана. И «целый ряд» инспирированных им уголовных дел возник бы незамедлительно. Список фигур, взятых в «разработку», вне всякого сомнения, давно был готов у начальника СБП (в него входили главным образом члены Аналитической группы).

Понимал ли он сам, что делает?

Мне кажется, да. Коржаков не сомневался в победе Ельцина. Важно было, кто принесет эту победу — «настоящие патриоты» или «предатели Родины». Он готовился к этому моменту — и люди, реально помогавшие Ельцину выиграть выборы, должны были в мгновение ока превратиться в «расхитителей», «вредителей», «агентов транснациональных сил», «мировой закулисы» и т. д. (тут он почти не расходится с Зюгановым в терминах). Коржаков знал характер своего шефа, который никогда не вмешивался в уголовные дела, в судопроизводство, в работу правоохранительных органов (пример — случай с амнистией в 1994 году, когда Ельцин хотел вмешаться, но вовремя остановил себя). Достаточно лишь покатить шарик — и он в мгновение ока превратился бы в снежный ком.

Знал ли при этом Коржаков, что заложником такой ситуации станет сам Ельцин? Понятно, что, возбуждая уголовные дела на членов предвыборного штаба (включая Черномырдина, Илюшина и др.), он метит и в самого Ельцина, превращая его в контролируемую фигуру.

Но у таких рискованных действий должна быть сильная мотивация. Хоть какое-то внутреннее оправдание.

В своей книге о выборах 96-го года журналист Олег Мороз приводит фрагмент из своей беседы с Анатолием Чубайсом:

«— Нет, я не думаю, что он хотел сорвать второй тур, — говорит Анатолий Борисович. — Этого не было. Но было понятно, что политически он идет к своему проигрышу и что мы находимся в ситуации просто лобового противостояния. Задерживая Евстафьева и Лисовского, он рассчитывал выправить ситуацию в свою пользу — продемонстрировать президенту, что только на него и его команду Борис Николаевич может опереться, а все другие, кто работает в штабе, — жулики и воры.

— А какой проигрыш грозил Коржакову, если бы он не предпринял этот шаг, ставший для него роковым? Ельцин остается президентом, он, Коржаков, остается главным президентским охранником… Где тут проигрыш?

— А он не собирался оставаться охранником. В том-то и дело, что в это время он не считал себя охранником. Он считал себя вторым лицом в государстве, управляющим матушкой-Русью. В том-то и была для него беда, что после своей победы Ельцин мог сделать его именно охранником, больше никем. Это означало бы для него абсолютную катастрофу…»

Ставка слишком высока. Вот в чем дело.

Идея Коржакова («аппаратный переворот») достаточно проста: тихо арестовав Евстафьева и Лисовского, убедить Ельцина в том, что необходимо убрать Чубайса. И никто не захочет выносить «сор из избы», никто не захочет посвящать общество в «дрязги» между членами штаба. Затем — расправиться с членами Аналитической группы по одному. Коржаков рассчитывал, что «враги» не станут поднимать шум.

Но у другой стороны была своя логика: гласность и открытость для Аналитической группы были единственным вариантом действий.

«Дворцовый переворот» Коржакова сорвался именно благодаря «шуму», благодаря публичной огласке. Именно этот «шум» не позволил ситуации развернуться в нужную для Коржакова сторону.

Вот как развивались события той ночью. В доме приемов ЛогоВАЗа собрались члены Аналитической группы и еще несколько человек. Там были Березовский, Гусинский, дочь Ельцина Татьяна, Чубайс, Немцов…

Было опасение, что за первым арестом последует сразу и второй, и третий, и десятый. К счастью, оно не подтвердилось. Напуганные экстренным выпуском НТВ сотрудники ФСБ и Службы безопасности президента стали разговаривать с Лисовским и Евстафьевым совсем иначе. Предложили чаю и кофе. Наконец отпустили.

Таня сидела в офисе до пяти утра. Всем, наверное, казалось, что ее присутствие является гарантией безопасности. Вполне возможно, что так оно и было и что расходиться по домам в эту ночь им не следовало.

Наина Иосифовна сама попыталась выяснить, в чем дело, начала звонить Барсукову и Коржакову.

«Сначала Барсуков пытался разговаривать со мной вежливо, успокаивал. Коржаков вообще не подошел к телефону. С Барсуковым я говорила дважды, голос, как мне показалось, был нетрезвым, я была удивлена. Но он продолжал утверждать, что не в курсе событий. Я подумала, что, возможно, у них там какое-то мероприятие… Перезвонила в третий раз, пытаясь связаться с Коржаковым. И снова он не подошел к телефону. Тогда я сказала: что вы делаете, вы, руководитель такой спецслужбы, в самый ответственный момент избирательной кампании. Что значит — не в курсе? И в этот момент он начал хамить. “Вы мешаете работать!” — грубо сказал Барсуков и повесил трубку».

Кстати говоря, это важный момент: очень многое в ту ночь зависело от позиции Наины Иосифовны. Она оказалась внутренне готова к ситуации. И вот почему.

«Незадолго до первого тура, — рассказывает Наина Иосифовна, — Борис Николаевич полетел в Хабаровск, на встречу с избирателями, я вместе с ним. Пока Борис Николаевич где-то выступал, Коржаков попросил у меня время для “доверительного разговора”. Совершенно неожиданно для меня он заговорил о том, что надо отправить в отставку Черномырдина, причем как можно скорее, и что надо убедить в этом Бориса Николаевича.

— Какие же он предъявлял аргументы?

— Он обвинял его в различных злоупотреблениях, в том, что он ведет свою игру (это был далеко не первый разговор, раньше он приносил какие-то бумаги, целое досье Борису Николаевичу). Наконец, я спросила: а кто же вместо него? И тут он сказал вещь, от которой я внутренне похолодела: “ Надо предлагать Сосковца”. Он стал горячо убеждать меня в достоинствах Олега Николаевича, и тогда я всё поняла. Весь их план. Конечной целью “операции” было физическое устранение Бориса Николаевича. Первая ступень — сделать Сосковца премьером. Вторая — Борис Николаевич уже не нужен, ведь в случае его смерти Сосковец становится первым лицом.