Джей - О Милтоне Эриксоне

Еще одна причина, по которой я добавил свои коммента­рии, состоит в том, что Эриксон во время демонстрации был болен и поэтому помнил не все. По мере обсуждения он, каза­лось, вспоминал все больше и больше. Разные точки зрения оформлены в тексте разными шрифтами. В моих комментариях иногда будет объясняться то, что опытному гипнотизеру, воз­можно, покажется элементарным, но поможет остальным чита­телям понять, что происходит. Комментируя фильм, Эриксон говорит как специалист. Помимо всего прочего, этот текст представляет собой запись одной из его демонстраций трансовой индукции, которая отличается от тех, что выполнялись Эриксо­ном позднее, на обучающих семинарах у него дома.

Несколько отклоняясь от темы, позвольте мне затронуть про­блему, всегда возникавшую при интервьюировании Эриксона. Разговаривая, он как бы объединялся с собеседником и подла­живался к контексту и его личности. За все годы, что я и Джон Уикленд провели, разговаривая с Эриксоном о терапии и гип­нозе, мы выработали наилучший, с нашей точки зрения, спо­соб узнавать его мнение по тому или иному вопросу. Конечно, иногда мы высказывали свою точку зрения, но когда желали уз­нать, как рассматривает ситуацию Эриксон, мы очень внима­тельно следили за тем, чтобы не высказаться первыми. Если мы спрашивали, сделал ли он то или это в соответствии с такой-то теорией, он чаще всего отвечал утвердительно. Например, если Эриксон рекомендовал родителям сделать то-то и то-то и мы спрашивали, связано ли это задание с теорией обусловливания, то Эриксон начинал обсуждать с нами ситуацию в терминах тео­рии обусловливания. А если мы просто спрашивали, почему он дал такое задание, или же хранили молчание и ожидали от него объяснений, он предлагал нам совершенно иное и часто уни­кальное объяснение. Вот почему в моей беседе с доктором Эриксоном есть долгие паузы. Я не спешил высказывать свое мнение, ожидая, чтобы он сделал это первым.

В записи вы заметите отражение данной проблемы. Я вни­мательно изучил фильм и выработал определенное мнение о том, что он делал во время индукции, однако не мог первым поделиться им, потому что тогда у Эриксона появлялась воз­можность присоединиться к моему мнению. Я был вынужден ждать, пока он предложит свое объяснение, а затем уже излагал собственную версию — чтобы узнать, что он думает по этому поводу. Чтобы интервьюировать Эриксона, как и любого, кто думает по-новому и пытается создать для этого новый язык, требовалось особое мастерство и способность к самоограниче­нию.

В комнате, где демонстрировался фильм, находились: Эрик­сон, я, Маделэйн Ричпорт и Роберт Эриксон, который управ­лял кинопроектором. Обсуждение началось с небольшого всту­пительного слова Эриксона.

Эриксон : Этот фильм неполон. То тут, то там из него выреза­ны куски. Там, где я, допустим, заставлял гипнотизируемого поднимать руку и опускать ее, и поднимать снова, и чередовать — то правую, то левую, они могли оставить только правую руку, могли удалить часть чередования правой и левой. Опуще­ны некоторые замечания. Некоторые из них я могу припом­нить, частично. Другая важная вещь — я тогда был очень бо­лен. Только двое на этой встрече считали, что я могу работать. Все говорили, что я не могу работать. Но Равитц и Яновский заявили: если Эриксон сказал, что он сможет делать это, зна­чит, сможет. Обо всей ситуации у меня остались крайне скуд­ные воспоминания: я пересекаю полуподвальную комнату в ин­валидном кресле, я работаю с несколькими гипнотизируемыми, и озабоченное лицо Берты Роджерс. Она боялась, что я упаду с кресла навзничь. И ощущение, что вокруг масса отвлекающих звуков. И что доктор А. был страшно возмущен тем, что я включен в программу. Я помню, как меня вывозили из комна­ты, и затем — я уже в такси, уезжаю из Филадельфии. Следую­щее воспоминание: я где-то на пути к Фениксу, возможно, на этой стороне Миссисипи. Так что все, что я вспомню о той де­монстрации, будет также отрывисто, как и сам фильм. Кое-что я смогу рассказать. Когда я скажу “стоп!” — останавливай по­каз.

НАЧИНАЕТСЯ ФИЛЬМ

(Сцена. Слева — стол, за ним сидят четверо добровольцев и миссис Эриксон, которая позже продемонстрирует самогипноз. Они ожидают своей очереди. Все добровольцы — женщины. Справа, в поле их зрения, сидит Эриксон, лицом к гипнотизируемой (в дальнейшем называемой субъектом) молодой женщине).

Э.: Скажите, приходилось ли вам раньше бывать в трансе?

Субъект № 1: Нет.

Э.: Видели ли вы, как в трансе был кто-то другой?

Субъект № 1: Нет.

Э.: Знаете ли вы, на что это похоже — входить в состояние гипнотического транса?

Субъект № 1: Нет .

Эриксон: Прежде чем эта девушка подошла, я осмотрел всех пятерых женщин, сидящих за столом. И ни одна из них не по­няла, что я смотрю на каждую в отдельности. И затем — это не воспоминание, я просто знаю — я выбрал одну, которая сидела не с краю. Я выбрал ту, которая была то ли на третьем, то ли на втором месте. Они этого совершенно не ожидали. Она толь­ко села в кресло, как я сказал: “Привет”. Сейчас на научных встречах, когда кто-нибудь находится на сцене, присутствует определенная доля самоосознания. Я сказал слово “привет”. Я сказал его не только девушке, но и всей группе. “Привет”. За­тем я несколько раз его повторил. Они вырезали “Привет” в за­писи следующих субъектов. Вы не говорите “привет” кому-то перед серьезной аудиторией, вы говорите “привет” при очень личном общении. Вы ограничиваете область, в которой пред­стоит работать. Люди об этом не знают, но вы делаете ситуа­цию личной, говоря “Привет!” И это как бы изолирует субъекта от окружающей обстановки.

Хейли: Какая часть из того, что вы говорите девушке или аудитории, предназначалось и для остальных дам, сидящих на сцене?

Эриксон : Все, и затем были определенные повторения, чтобы другие девушки могли сказать: “Со мной этого не случится”. Таким образом, вы вынуждены сделать так, чтобы это с ними случилось. Например, поднятие руки. И это дает им всем по­нимание того, что гипноз возможен. Не только для меня, но и для тебя, и для других.

Хейли: Ваша первая фраза была: “Приходилось ли вам раньше бывать в трансе?” Вы сказали это как предположение, что она в трансе сейчас?

(Часто Эриксон произносит фразы, содержащие двойной смысл или игру слов. Однажды он сказал мне, что когда спрашивает: “Ты раньше был в трансе ?” — то предполагает, что человек сей­час в трансе, но делает вид, что интересуется прошлым субъек­та).

Эриксон: Нет. Я видел этих девушек впервые. Я делал подоб­ные замечания с таким эффектом, но этих людей я раньше не встречал. Я впервые увидел их, когда меня в коляске вкатили в комнату, смежную с залом. Они все на меня смотрели. Они все знали, что их будут демонстрировать и снимать на пленку, что они на виду у большой аудитории. Они также слышали во­допроводчиков, колотящих по трубам, — звон был со всех сто­рон. И люди с телевидения. И они знали, что вокруг много людей, думающих о разном. И некоторые из этих мыслей были нежелательны для медсестер. (Скорее всего, все добровольцы были медсестрами.) Поэтому я должен был сделать ситуацию более личной. Я всех их спрашивал, были ли они раньше в трансе и тем самым подчеркивал, что хочу узнать, был ли кто- нибудь из них в трансе. Я хотел, чтобы они не стеснялись ска­зать мне об этом. Но я также хотел узнать, у кого из них уже был опыт, чтобы я смог работать побыстрее.