Валерий Золотухин - Знаю только я

Катя послала на х… мэра города (какого) на приеме, а он 5 лет учился (или его жена) в Москве, из-за того, что не было корзины цветов. Ей пытались объяснить, что это пбшло, что за границей, в Европе, так не принято, это смешно, зачем вам нужна корзина? В Москве Юра всегда увозил ее домой.

Он поссорился со всеми продюсерами и режиссерами в Европе.

Такое у него было задание. Эта шутка вызвала бурную реакцию.

Перголези, Вивальди с утра звучат… В руке у меня стило от Кардена. Стыдно. Принимают нас нищенски. Но главное — я что-то пишу. Может быть, в результате именно здесь об Эфросе я и напишу. Не подвело бы меня горло в самый ответственный «мизантропный» момент. О каждом спектакле вчера Стреллер подробно вспоминал, все три текста он ставил. О «Мизантропе» он говорил как о большом воспоминании молодости — публика не ходила… И тогда публика любила острые ощущения и не любила думать. У Ивана Стреллер спросил, как его спина, как он себя чувствует. Ваня был польщен весьма таким вниманием, такой памятливостью. Стреллеру по телефону из Парижа говорили, что заболел исполнитель Сатина, и он отсюда давал разрещёния и распоряжения администрации — денег на Ивана не жалеть и поставить к вечеру на ноги. Спустя почти три месяца он вспомнил об этом. Замечательно. Нас он называет товарищами, братьями по театру, и это так замечательно искренне, так это правда…

В конце церемонии я поблагодарил Джордже Стреллера за его трогательное внимание к нам в Париже:

— Перед каждым спектаклем мы читали ваши программы, это нас сильно окрыляло, мы не так ощущали одиночество после трагического отсутствия Эфроса, на какоето время мы почувствовали заботу хозяина, заботу шефа — вы стали на время нашим маэстро, и нам не так было страшно выходить на парижскую публику.

Стреллер:

— Да, это страшно. Я думаю, заменить Эфроса будет трудно. Невозможно. Но… жизнь продолжается.

На этих словах — «жизнь продолжается» — Стреллер поднялся.

11 мая. Понедельник

Памятный сезон, памятный год.

Начался он с прекрасных гастролей в Куйбышеве — золотая осень, на берегу великой Волги. Хорошие деньки стояли, и игралось хорошо… Премьера «Мизантропа»… Счастливое состояние души, покойное и перспективное… — ожидание, предвкушение праздника… И он состоялся — «Мизантропа» стали хвалить, и увенчалось это приходом «Короля» [262] М.С.Горбачев … И все обещало интересную жизнь на театре… Потом гастроли в Польше… Триумф во Франции… уже без Эфроса!! Боже мой!..В скачке теряем мы лучших товарищей… Я спросил Глаголина: «Боря, что бы ты сказал об Эфросе?» — «Я бы сказал…» — и получасовой монолог, горячий, искренний, полный любви, уважения и сострадания по ушедшему мастеру. «Он пришел на залитое кровью место. Ему надо было обождать… Он надеялся взять работой, и он уже взял — и надорвался… Нам не хватило совсем мало времени до конца полюбить друг друга… Не хватило времени… Ты посмотри, как от него многие, очень многие отвернулись… Ефремов и пр. На театральном съезде о нем даже не упомянул никто… Его не брали в расчет, он стал никому не интересен, потому что отдал свое имя закрыть эту проклятую таганскую амбразуру, и он ее закрыл и погиб…»

Эту тетрадку я закрою в Милане, в отеле «Рояль», № 708. Господи! Спаси и помилуй!

PS. А.В.Эфрос глядит мимо.

31 мая. Воскресенье — отдай Богу

1. Вчера начитал свои записи об Эфросе девочке Тане [263] Татьяна Гармаш, журналист. из «Театральной жизни». Ей хочется конфликтности Любимов-Эфрос. Записные книжки Эфроса?! Но ведь мы не знаем записных книжек Любимова. Записные книжки — сомнительный, уязвимый матерьял для установления истины.

2. Что существует письмо Любимова в ГУК о том, что Эфрос извратил русскую классику в «Вишневом саде», — вполне допускаю. Донос? Может быть. Ну а если это неколебимая убежденность? Он вообще в делах искусства был весьма жесток в оценках, а уж что касается платформы его таганских подмостков — просто был зверь.

13 июня. Суббота

— Матерьял номер раз… всех побил, и даже кое-что выбрасывают, освобождая вам место среди актерских матерьялов об Эфросе, — говорит Таня Гармаш. Она показывала матерьял тем, кто готовит этот номер. «Хороший текст». И я очень рад и горжусь тем. Не зря я сидел в Милане перед портретом Эфроса дорогого и думал. И может, «Мизантроп» тем замечательней был. До Крымовой Н. дошла весть о моем слове; «толковое» — это ее слово. К словам об Эфросе она придирчива.

15 июня. Понедельник, Калинин

Мучаюсь совестью, мучаюсь матерьялом. Это не достойно ни Эфроса, ни Любимова — говорить о них походя, вспоминая ерунду, частности: кто что сказал про тот или иной спектакль. Это все никуда не годится, хотя Ваньке и понравилась статья, но ему не дорого мое имя, он знает, что я тем самым вляпываюсь в говно… Сам заявляю, что Эфрос в защите не нуждается, и тут же его защищаю, противопоставляя его благородство любимовскому хамству. Не мне это делать, тем более я ведь действительно не знаю, ходил ли Любимов по инстанциям, — это все те же слухи, сплетни. И нет в том чистоты. Надо все переделать. Тем более что категоричности у Эфроса было много. Вспомним историю с «Месяцем в деревне» в Польше, где он как мэтр себя вел и поругался в результате с польскими артистами и режиссерами, и настроение гастролей в Польше было испорчено, гастроли прошли вяло; ему было неприятно возвращаться в эту страну — он чувствовал за собой грех. И начинаю сводить счеты — здесь не место и не время, на страницах «ТЖ».

4 июля. Суббота

День «Мизантропа». Господи! Спаси и сохрани, дай мне легкости, дай мне скорости и пощади мою ущербную-щербатую. Господи, помилуй ее. Как хочется сегодня хорошо сыграть. Сегодня год, как идет «Мизантроп», и каждый раз все заново. Дорогой Анатолий Васильевич, какую радость и муку подарили вы мне на жизнь.

24 июля. Пятница

Завтра день смерти В.С.Высоцкого — «мой дружок в бурьяне неживой лежит».

1 7 августа. Понедельник, самолет

Андрей Миронов скончался, умер, нет больше артиста, замечательного, прекрасного артиста Андрея Миронова. Это уже мой эшелон, мой год, ну, может быть, на один год он старше… Это что же такое… Позвонил Фурман [264] Рудольф Фурман, ленинградский актер, продюсер. — у меня из рук выпала трубка, загремела об холодильник… Театр Сатиры можно закрывать, таких артистов лишиться, таких столпов… Из команды Рудольфа, из нашей команды, уходят люди… Кто следующий?

Что осталось после Андрея? Несколько фильмов, несколько десятков даже, может быть, театральных ролей, несколько поставленных спектаклей, несколько пластинок, а легенды нет.