Владимир Лобанок - Партизаны принимают бой

С тем мы и расстались.

Я был уверен, что пробуду в Москве несколько дней и вернусь в бригаду. Но мои надежды не оправдались. В Белорусском штабе партизанского движения мне дали понять, что придется некоторое время задержаться в Москве. Внутренне я не был согласен с таким распоряжением, ибо считал свое пребывание вдали от партизанской бригады бесцельной тратой времени. А тут еще дед Талаш [4] Талаш В. И. — партизан гражданской и Великой Отечественной войн, герой романа Якуба Коласа «Дрыгва». масла в огонь подлил.

Судьба свела нас в гостинице «Якорь», где мы жили в одном номере. Узнав, что я из витебских лесов, Талаш сразу стал критиковать действия нынешних партизан. По его мнению, раньше, то есть в гражданскую войну, они воевали лучше. Партизан, доказывал дед, надо посадить на коней. Я объяснил Василию Исаковичу, что у партизан теперь есть не только конные, но и артиллерийские подразделения и что нет абсолютно никакой надобности сажать на коней всех партизан. С этим дед никак не хотел согласиться и все ворчал, что, если бы молодые слушались старших, толку было бы больше.

Несколько позже дед Талаш изменил ко мне отношение в связи с радостным для меня событием. В числе других руководителей партизанского движения мне было присвоено звание Героя Советского Союза. Вручение наград состоялось в Свердловском зале Кремля. По такому торжественному случаю я сменил партизанскую кожанку на новенькую военную форму с погонами полковника. Надо было видеть удивление встретившего меня в гостинице «Якорь» деда Талаша. Золотая Звезда, ордена и полковничьи погоны оказали магическое воздействие на крестьянина старой закваски. С тех пор дед Талаш меня больше не критиковал.

В Москве состоялись полезные встречи руководителей белорусского партизанского движения с секретарями ЦК КП(б)Б В. Н. Малиным, Г. Б. Эйдиновым, Н. Е. Авхимовичем, Т. С. Горбуновым, И. П. Ганенко, секретарями ЦК ЛКСМБ М. В. Зимяниным, С. О. Притыцким, секретарями Минского и Вилейского подпольных обкомов партии В. И. Козловым, И. Ф. Климовым.

Большая часть времени уходила на работу в отделах БШПД, на изучение методов партизанской борьбы, боевого опыта. Особое внимание уделялось созданию оборонительных сооружений, методам борьбы с вражескими танками, маневренным боевым действиям в обороне, способам защиты мирного населения и т. д. Все это впоследствии очень пригодилось. На занятиях в штабе я ближе познакомился со многими его работниками, в частности с секретарем ЦК КП(б)Б, начальником БШПД П. З. Калининым, начальником оперативного отдела подполковником А. И. Брюхановым, майором А. Ф. Бардадыном, капитаном И. И. Зиненко и другими. Все они оказались хорошо знающими тактику партизанской борьбы специалистами, у которых было чему поучиться.

В эти проведенные в Москве дни я, наверное, впервые за годы войны имел относительно свободное время. У меня появилась возможность сопоставлять, сравнивать то, что узнал в штабе, с практикой наших действий в тылу врага, осмысливать происходящее, пытаться заглянуть в завтрашний день. Много думал об особенностях партизанской борьбы как необычного способа ведения войны. Ее тактика не подчинена устойчивым закономерностям. Методы партизанской борьбы настолько подвижны, изменчивы, что в действиях партизан почти отсутствуют повторения. Значит, им трудно противопоставить сколько-нибудь стабильные антипартизанские правила.

Исходя из этого, работники штаба главное внимание уделяли проблемам гибкости партизанского руководства. Не то в шутку, не то всерьез кто-то высказал мысль, что идеальный партизанский вожак может и не быть профессиональным военным.

— Это почему? — удивился я.

— Потому что партизанские действия не всегда совместимы с армейскими уставами и наставлениями.

В этом рассуждении было преувеличение, но содержалось и какое-то рациональное зерно. В условиях вражеского тыла, где оперативная обстановка меняется очень быстро, пунктуальная регламентация действий людей в самом деле чаще всего не помогает, а мешает. В тылу врага на первое место выступают самостоятельность мышления, смекалка, сообразительность в сочетании с выдержкой, терпением, огромной силой воли. В конце концов я пришел к выводу, что на размышления в таком направлении меня наводят, по-видимому, неспроста. И я не ошибся.

Между тем время шло, а мне ничего конкретного не говорили. На досуге пытался прикидывать, в каком направлении пойдет дальнейшее развитие событий в тылу врага. В штабе много занимались по теории партизанского движения, но и с высоты науки очень трудно было предугадать судьбу нашей зоны, которую в БШПД стали называть Полоцко-Лепельской. В своей практике мы исходили из того основного принципа, что партизаны не ведут позиционной войны и не дают решающих сражений. Они беспрерывно беспокоят противника внезапными налетами на его гарнизоны, мосты, склады, важные узлы коммуникаций, действуют из засад, минируют железные и шоссейные дороги, уничтожают средства связи и ведут политическую работу среди местных жителей и в стане врага. Но зона стала ближним тылом 3-й немецкой танковой армии. В ней сосредоточилось около двух десятков партизанских бригад общей численностью до 17 тысяч человек. Как действовать в случае, если враг бросит против нас превосходящие силы? Эти вопросы не давали покоя ни днем ни ночью. Сам не заметил, как расширилась масштабность мышления. Как это важно, когда руководитель имеет возможность хотя бы на время отвлечься от деталей и более глубоко осмыслить то дело, которое ему поручено, с высоты общих задач, во всех связях, в перспективе! Только позже я понял, что и свободное время мне тогда было предоставлено совсем не случайно.

Кроме занятий в штабе приходилось выступать на предприятиях, в воинских частях. На одну из таких встреч мы приехали вместе с Валентином Катаевым. С затаенным дыханием слушали молодые воины мой рассказ о Полоцко-Лепельском партизанском крае, о борьбе советских людей в тылу врага. У солдат трудно укладывалось в сознании, как это в глубоком вражеском тылу могут жить в населенных пунктах и в течение длительного времени вести боевые действия довольно многочисленные партизанские подразделения. Я видел, как гневно блестели глаза воинов, как сжимались их кулаки, когда они слушали о зверствах, чинимых фашистами над мирными жителями.

Надо ли говорить, что я пристально следил за развитием событий на фронтах, и особенно на 1-м Прибалтийском. А положение складывалось такое. К началу зимней кампании 1943/44 года Красная Армия освободила от оккупантов 40 районов Белоруссии, в том числе районные центры Витебской области Лиозно и Сураж. В октябре 1943 года она вела наступление от Невеля до устья Припяти. Ожесточенные бои шли на витебском направлении. Здесь противник сосредоточил крупные силы. 6 октября наши части прорвали вражескую оборону восточнее Невеля на стыке 16-й немецкой армии, входившей в состав группы армий «Север», и 3-й танковой армии из группы армий «Центр». 7 октября был освобожден Невель. В тяжелых условиях лесисто-болотистой местности фронтовые части за четыре дня продвинулись на 25–30 километров.