Поль Фор - Александр Македонский

1. «В Киссии (ныне Хузистан в Иране), в поместье Дария, именуемом Ардерикка, в 210 стадиях (37 км) от Суз и в 40 стадиях (ок. 7 км) от колодца, из которого добывают три разных продукта: асфальт, соль и масло» ( Геродот, VI, 119; ср. Флавий Филострат «Жизнь Аполлония Тианского», 1, 23–24).

2. «Колония милетян» ( Плиний Старший «Естествознание», VI, 28), основанная Дарием «на море, именуемом Эритрейским (Персидский залив), в городе Ампе, мимо которого протекает Тигр перед своим впадением в море» ( Геродот, VI, 20); место будущей Басры (Ирак).

3. Эвбейцы обосновались в Гортиене, недалеко от Джезирата, где 21 сентября 331 года армия Александра форсировала Тигр, в 160 километрах к северо-востоку от Мосула ( Курций Руф, IV, 12, 11). Селевкиды основали здесь Александрию Мигдонскую.

4. Милетяне, жрецы Аполлона и Бранха, которых, должно быть, Ксеркс поселил в Бактрии близ залежей нефти в Тармите (Термезе), если не в самой Тармите, где Александр основал свою Александрию на Оксе. «Нравы и обычаи предков они хранили (в 329 г.), однако стали двуязычными и постепенно отказывались от родного языка в пользу чужого» ( Курций Руф, VII, 5, 28–29). Судя по всему, Александр всех их перерезал как предателей греческого дела.

5. В Вавилоне была колония греческих коммерсантов, ремесленников и ученых, о чем свидетельствовал Геродот около 450 года до н. э.; 120 лет спустя их потомки оказали «великой армии» такой теплый прием, что Александр решил перенести сюда свою столицу. Следует вспомнить, что наиболее верными и надежными наемниками Дария были греки.

6. На окраине Персеполя в апреле 330 года «навстречу Александру, держа в руках оливковые ветви молящих, вышли греки, которых выселили сюда прежние персидские цари. Было их почти 800 человек, большинство весьма преклонных лет, и у всех тела были изувечены» ( Диодор, XVII, 69, 3). Курций Руф говорит, что их было 4 тысячи (V, 5, 5). Читая закладные таблицы ахеменидских дворцов, можно усомниться, действительно ли имело место намеренное калечение этих людей. Информаторы Клитарха приняли профессиональные недуги или признаки старости за следы жестокой расправы, между тем как ветви молящих у них в руках говорили о том, что здесь, как и в Тармите, грекам приходилось каяться в пособничестве врагу.

7. В Халонитиде (современный Луристан), на полпути между Багдадом и «парадисом», или царским парком, по соседству со знаменитыми Бехистунскими надписями, Ксеркс поселил греков, сведущих в горном деле: «Здесь и поныне обитает беотийское по своему происхождению население… Люди эти еще хранят память об обычаях своих предков. Они двуязычны, и в одном своем диалекте подобны местным жителям, а в другом сохранили по большей части греческие слова. Сохранилось у них и кое-что из былых занятий» ( Диодор, XVII, 110, 5).

Примечательно, что из семи перечисленных греческих поселений на Среднем Востоке до прихода сюда Александра по меньшей мере пять находились в непосредственной связи с производством асфальта и нефти 102 и что три (или четыре?) из них оказались поглощены основанными здесь Александриями. Это говорит о том, что греческие коммерсанты проявляли большую заинтересованность в том, чтобы закрепить за собой добычу и продажу или перепродажу трех углеводородов, которые народы Вавилонии, Кармании и Согдианы использовали на протяжении более тысячи лет, чтобы обеспечить непроницаемость своих плавучих средств, а также при закладке домов и для растопки печей. Плутарх («Александр», 35; ср. Страбон, XVI, 1, 15; Плиний Старший, II, 235) говорит об изумлении, в которое пришли Александр и его товарищи, когда они увидели, как со скоростью мысли воспламенилась дорожка из нефти, проложенная из конца в конец улицы Арбел, недалеко от нынешних скважин Мосула. Тот же Плутарх («Александр», 57, 5–8; ср. Курций Руф, VII, 10, 13–14; Арриан, IV, 15, 7–8) рассказывает, что когда вблизи Тармиты (Термеза) македонянин Проксен рыл землю, подготавливая место для царской палатки, он обнаружил источник масла и воды, читай: нефтяной источник в центре современных нефтеразработок.

Мы не станем превращать Александра в изыскателя золота или нефти, но согласимся с тем, что он основывал города из экономических соображений и что его составленная из солдат армия была оружием, орудием или инструментом его же отряда коммерсантов. Занятие Согдианы прямо или косвенно связано с контролем над золотыми россыпями, разработкой самоцветов и залежами углеводородного сырья. Точно так же, как персидские вожди Бесс, Спитамен, Ариямаз, Сисимитр, македонский царь испытывал настоятельную нужду в экономических ресурсах Согдианы для обеспечения продовольствием войск, их экипировки, для получения свежих лошадей, а также предметов роскоши, необходимых для полноценного функционирования царского двора.

Все в армии, от полководца до последнего наемника, в равной мере постоянно нуждались в деньгах, которые они получали под процент. За много сотен дней кампаний жалованье, доход от добычи, премиальные и сбережения истощались. В последние годы приемы обходились так дорого, что интендантской службе пришлось ограничить расходы, отпускаемые на каждый пир, суммой в 10 тысяч драхм. Ситуацией пользовались ростовщики. Александр, как и все, стал добычей денежных мешков. Взойдя на престол, он обнаружил отцовскую казну пустой, а также 500 талантов долга. А для того, чтобы совершить поход против фракийцев, иллирийцев и восставших греков, ему надо было экипировать армию в 25 тысяч человек и выплатить им 4 тысячи талантов жалованья. Как это можно было сделать, не занимая деньги у чужеземных банкиров, не уступая деловым людям доходы с копей на горе Пангей, не отдавая на откуп таможни, порты, солеварни, царские земли, леса и прочее? 103 Повторяю, что, согласно Арриану (VII, 9, 6), Александр занял еще 800 талантов, чтобы, отправляясь в Амфиполь 21 марта 331 года, выплатить своим македонским войскам месячное жалованье, между тем как он уступил своим «друзьям» все царские владения, а золотые копи на горе Пангей, при Филиппе подвергшиеся чрезмерной эксплуатации, уже не приносили, как при отце, тысячи талантов в год.

Один только Гарпал, сын Махата, товарищ Александра, разделивший с ним опалу, крупный вельможа, негодный к военной службе по нездоровью, что-то смыслил в вопросах финансов ( Арриан, III, 6, 4–6). Начиная с 336 года на него было возложено попечение о македонской казне, то есть надзор за поступлениями и выплатами. На протяжении двух лет Гарпалу удавалось находить необходимые кредиты — возможно, на финансовых площадках Афин, Эгины и Коринфа. Затем вдруг, «незадолго до сражения при Иссе (в ноябре 333 г.) он согласился на уговоры некоего Тавриска, человека дурного, и бежал вместе с ним» ( там же, 7). Через год Александр призвал Гарпала вновь и снова вверил ему верховное попечение о финансах новой империи. Александр пошел даже на то, чтобы в конце 330 года, после смерти Пармениона, поручить Гарпалу, с официальным титулом сатрапа, управление обширной территорией, которая простиралась от Вавилонии до Средиземноморья ( Диодор, XVII, 108). Однако этот своего рода вице-король, управляющий центральным казначейством, интендантской службой и доставлением провианта походным колоннам, которые двигались вдоль царских дорог, на которого была также возложена обязанность следить за сообщением с Грецией и Македонией, вновь бежал в марте 324 года. Через Таре он прибыл из Вавилона в Афины с 5 тысячами талантов и таким же числом наемников 104.