Поль Фор - Александр Македонский

Благодаря различного рода сопоставлениям нам известен размер ежедневного жалованья участников боевых действий 63. Гетайр из конной гвардии мог рассчитывать на 16 драхм и 4 обола в день, кавалерист из союзников — на 14 драхм, пеший гетайр — на 5 с половиной драхм, иностранный наемник — на 3 или 4 драхмы. В ту же самую эпоху всякий принимавший участие в народном собрании гражданин или член совета получал в Афинах всего 1 драхму за целый день заседаний, а свободный работник получал 2 драхмы за целый рабочий день; а ведь половину времени в году никто в Афинах не работал.

Так что можно понять заинтересованность, с которой молодые безработные из Македонии и Греции записывались в армию Александра: их привлекало обещание ежедневного заработка, который в 4–15 раз превышал доход оплачиваемых лучше прочих греческих рабочих. Кроме того, 166 ежемесячных драхм македонского фалангиста выплачивались в золоте, в виде 8,5 статеров, причем вес статера — 8,55 грамма. Это была очень весомая монета, в тринадцать раз превышавшая достоинством греческую серебряную монету. Солдатам греческого контингента, уволенным после смерти Дария в конце 330 года, была выплачена особая компенсация: каждый кавалерист получил талант, то есть 6 тысяч драхм, а пехотинец — всего по тысяче драхм, и это помимо выплаты недополученного жалованья и премии за возвращение к родному очагу. Год спустя 900 ветеранов были уволены в Согдиане, и на этот раз они получили удвоенное жалованье. Десять процентов месячного жалованья были розданы в качестве премий из серебра персидской казны. При том мы не говорим ни об уплате долгов, ни о безвозмездных пожалованиях, ни о военной добыче, ни о дозволенной властями торговле.

Рассказ Арриана (IV, 18, 4–19, 4) о захвате «авараны», или крепости Байсунтау в 20 километрах к востоку от Дербента (Узбекистан), подтверждается тем, что рассказывает об этом Курций Руф (VII, 11): «Крепость была со всех сторон окружена кручами и обрывами, попасть же в нее можно было только по узенькой тропке… Царь сказал, что следующей ночью заставит осажденных поверить, что македоняне способны даже летать. Он повелел: „Приведите ко мне, отобрав каждый из своего отряда, 300 отважнейших юношей, которые привыкли дома проводить стада по ущельям и почти непроходимым скалам“… В награду тому, кто первым займет вершину, было обещано 10 талантов (у Арриана говорится о 12); на талант меньше — второму, и так до десятого (Арриан более щедро уделяет последнему 300 золотых монет). „Однако, — сказал царь, — я уверен, что для вас здесь важна на столько моя щедрость, сколько воля“… На следующий день, еще до рассвета, царь заметил на вершине знамя — знак занятия крепости». Прибавим, что ради придания всему делу большей театральности традиция помещает в число захваченных здесь пленников прекрасную Роксану, которую Александру предстояло сделать своей законной женой.

Александр, который был «столь же щедр после победы, сколь ужасен на поле боя», в мае 331 года близ Алеппо распорядился устроить пышные похороны Статире, жене своего врага Дария, «и можно было видеть, как он страдал оттого, что лишился этого немалого доказательства своей порядочности» ( Плутарх «Александр», 30, 1). Диодор (XVII, 38, 7) и Курций Руф (IV, 10, 18–34) не жалеют красок, расписывая милосердие Александра по отношению к пленникам. Они или их источник Клитарх, а прежде него — солдаты лицезрели победителя плачущим! Однако царская щедрость была временами и насмешливой. Анекдот без указания времени и места (героизм не нуждается в кантовских категориях) выводит на сцену простого македонского воина, который ведет нагруженного золотом мула, и царя. «Скотина выбилась из сил, и тогда солдат поднял груз на плечи и потащил его сам. Царь увидел его, придавленного тяжким грузом, и расспросил, в чем дело, когда солдат уже собирался все бросить. Но тут царь сказал: „Не опускай руки: если одолеешь оставшийся путь до своего шатра, считай, что нес это все себе“» ( Плутарх «Александр», 39, 3).

Своими кампаниями во Фракии, Греции (он командовал флангом при Херонее) Александр снискал такую популярность среди солдат, что после того, как в 336 году Филипп был убит, они возгласами одобрения сделали его своим царем.

Об Александре говорили, что он был чрезвычайно благочестив. С самых юных лет он пригоршнями швырял в огонь драгоценный ладан, предназначенный богам, — к большому неудовольствию Леонида, его наставника, который его за это журил 64. Первым делом, которое он совершал каждое утро, было участие в жертвоприношении. Александр без конца обращался за советом к гадателям, истолкователям снов, прорицателям, и в первую очередь — к верному и любезному Аристандру из Тельмесса Ликийского, который сопровождал его в Азию вплоть до Согдианы, беря на себя ответственность разумом и философией поверять здесь все, что могло представиться легковерием.

Как-то в Коринфе Александр отправился за советом к знаменитому кинику Диогену Синопскому, и тот его попросил не заслонять ему солнца. «Когда бы я не был Александром, — сказал царь, — я желал бы быть Диогеном!» И тут же, как утверждает предание, явился в Дельфы, чтобы вопросить Аполлона относительно успеха будущей экспедиции. Стояли неблагоприятные дни, в которые обращаться к оракулу было запрещено. Пифия отказалась явиться в святилище. Тогда Александр разыскал ее сам, и эта истолковательница божественной воли, сраженная его уверенностью, вскричала: «Ты непобедим, дитя мое!» Услышав это, Александр заявил, что ему нет нужды в других пророчествах и он получил от нее именно то предсказание, которого желал. Какое значение имеет то, что современные историки не верят в эту байку, если в нее верили воины Александра?

В македонском городе Дионе незадолго до отправления в Азию Александр принес жертвоприношения и устроил в честь Муз и Зевса Олимпийского великолепные игры, которые продолжались девять дней. Огромные уставленные пиршественными ложами шатры дали пристанище его друзьям, военачальникам и послам греческих государств. Войскам раздавали мясо бесчисленных жертв. Армия отправилась в поход при добрых предзнаменованиях, если, конечно, истолковать в положительном смысле пот, которым покрылась статуя Орфея у подножия Олимпа. «Александр первым спрыгнул на землю в Троаде, заявив, что получил Азию от богов… Он также почтил заупокойными жертвами и другими приличествующими обрядами гробницы Ахилла, Аякса и других героев» ( Диодор, XVII, 17, 2–3). Растеревшись маслом и пробежав обнаженным вокруг кургана Ахилла, Александр сложил с себя венки. Он также предложил жертвоприношение Афине Илионской, посвятил свои доспехи ее храму и взял вместо этого щит, который должен был принести ему удачу во всех сражениях. Перед каждой битвой на помощь призывали трех традиционных защитников Македонии: Зевса Олимпийского, Геракла и Афину Алкидему, а также богов, связанных с союзными контингентами, — например, фракийского Ареса, Посейдона приморских городов, водных, горных и лесных нимф.