Игорь Максимычев - ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

Надо признать, что попытки свести весь сложный социальный комплекс ГДР только к проклинаемой Штази становятся все менее результативными. Совершенно очевидно, что кроме Штази и идеологического скудомыслия правящей партии было в этом предаваемом сегодня яростной анафеме со всех амвонов восточногерманском государстве что-то, что пробуждает у его бывших граждан приступы тоски по нему, хотя двадцать лет назад они практически единогласно поддержали присоединение к ФРГ. Во все большей степени восточные немцы осознают себя как самостоятельную общность в рамках германской нации. При этом важно, что и западные немцы признают эту «отдельность». Согласно опросам общественного мнения, как образцовые оцениваются в «старой» ФРГ такие типично восточногерманские черты характера, как коллективизм, любовь к детям, готовность оказать помощь. Кроме того, западногерманская молодежь находит привлекательными скромность и умение приспосабливаться своих новых сограждан [201] См. «Suddeutsche Zeitung», 21. Juli 2009. .

Своеобразие восточных немцев опирается на исторические традиции, сохранившиеся в период существования ГДР. В определенном отношении республика вполне заслуживала часто дававшегося ей западными немцами прозвищ «Малая Пруссия» или «осколок старой Германии». Американизированная и на этом основании считающая себя передовой интеллигенция Западной Германии всегда свысока смотрела на «культурно отсталую» ГДР. В то же время среди рядовых немцев ФРГ было широко распространено мнение, что надо познакомиться с ГДР, чтобы понять, что такое «настоящая Германия» (или, по крайней мере, какой «настоящая Германия» была совсем недавно). Кристоф Клессман, один из ведущих историков ФРГ, констатировал уже после объединения: «Какими бы радикальными ни были политические и экономические преобразования в СЗО/ГДР, они не означали совершенно нового начала. В некоторых отношениях ГДР до самого конца оставалась гораздо более традиционным и более «немецким» государством, чем Федеративная Республика, которая вместе с вновь приобретенной политической свободой импортировала «американский образ жизни» и тем самым в долгосрочном плане способствовала отчуждению друг от друга обеих частей [Германии]» [202] Klefimann C. Die doppelte Staatsgriindung. Deutsche Geschichte 1945-1955. Bonn, 1991. S. 302. .

Это наблюдение подтверждает и видный западноберлинский политик Вальтер Момпер. Он пишет: «Я охотно посещал ГДР, мне нравились страна и люди. Они вели свою жизнь в безрадостном окружении. Города и дома были серыми, отсутствовали современный характер и блеск Запада. С другой стороны, в ГДР не так сказывалось американское влияние, она не была столь подогнанной под западный стандарт, как ФРГ. Все производило гораздо более немецкое впечатление, было помельче масштабом и более преходящим, чем на Западе. Для меня поездки в ГДР всегда были также поездками в германскую историю. Центры городов и сел выглядели по большей части так, как это было до 1939 года; булыжные мостовые и аллеи не изменились. Деревни внешне не претерпели почти никаких изменений» [203] Momper Wr. Grenzfall. Berlin im Brennpunkt deutscher Geschichte. Munchen, 1991.S. 151. .

Признавая в период разъединения страны бесспорное лидерство западных немцев в экономической области, восточные немцы внутренне склонялись к тому, чтобы перенести такое же самоуничижительное восприятие реальностей и на сферу культуры. Однако уже в ходе кризиса 1989-1990 годов, когда германо-германские контакты стали бурно развиваться, наметился конфликт между узаконенной бездуховностью Запада и преимущественной ориентацией на духовные ценности Востока Германии. Возвращение к капитализму, который в Восточной Германии был вполне «диким», вновь выдвинуло на первый план общественнокритическую ноту межвоенного периода, которая отличала культурную традицию ГДР.

После объединения восточногерманское население отказывается американизироваться, хотя влияние протестантской церкви, сохранившей свою самобытность и взявшей на себя роль предводителя общественного протеста 1989-1990 годов, стало стремительно падать, повторяя развитие в западной части страны. Сейчас отличия в понимании сущности культуры и восприятии германской истории между объединившимися в 1990 году частями Германии являются одним из наиболее значимых факторов, препятствующих созданию однородной культурно-цивилизационной среды на всей территории современной ФРГ. Периодически предпринимаемые попытки найти выход из сложившегося положения на путях провозглашения «отмирания» национальных культур и возникновения «единой европейской культуры» в рамках Европейского союза не дают положительных результатов, поскольку противоречат тенденциям развития. Мир является свидетелем не только повсеместного укрепления давно оформившихся крупных наций, упорно сопротивляющихся любым попыткам нивелировки, но и обособления мелких национальных образований, о существовании которых вчера никто не подозревал. Кстати, в этом кроются также причины безуспешности попыток оживить концепцию формирования «атлантической цивилизации».

Любопытен феномен верности бывших граждан ГДР привычным продуктам питания и предметам обихода, производившимся в восточногерманской республике и знакомым людям еще с тех времен, когда рынок не был монополизирован западными производителями. Это тем более примечательно, что в первый период после объединения люди тянулись именно ко всему западному. Проводящаяся в мае в Восточном Берлине ярмарка «Остпро» («Восточные продукты») пользуется огромной популярностью у населения. На ней можно приобрести продовольствие, одежду, кухонные принадлежности, изготовленные фирмами, существовавшими в ГДР и сохранившимися до сих пор. Одна из посетительниц объяснила свой «потребительский патриотизм» следующим образом: «На Западе все сорта колбасы одинаковы на вкус, а на Востоке у каждого сорта своя тайна, уникальное сочетание пряностей, особый аромат». В субботу и воскресенье собирается до 20 000 посетителей, почти все старше 50 лет. К прилавкам выстраиваются очереди. Многие фирмы, собравшиеся было закрываться, наращивают производство. На будущее организаторы намерены расширить масштабы ярмарки [204] См. Torben W , «Ostalgie aus dem Regal». «Spiegel», 18. Mai 2009. .

Конечно, тезис теоретиков СЕПГ о том, что в ГДР существует «социалистическая германская нация», отражал скорее пожелания, чем сложившиеся реальности. В любом случае он значительно опережал действительность – отдельные элементы отдельной восточногерманской общности были налицо, но до возникновения нации оставался еще далекий путь, тем более что противопоставление «социалистической» и «капиталистической» наций было вообще нонсенсом, поскольку нация является внеидеологической категорией. Данная установка официальной пропаганды сыграла исключительно отрицательную роль во время кризиса 1989-1990 годов, вызывая категорическое отторжение у демонстрантов на улицах городов ГДР. Однако последующее развитие доказало, что объективные основания для самостоятельного существования ГДР имелись, только были они не там, где их искала идеологизированная верхушка системы.