Всеволод Ежов - Конрад Аденауэр - немец четырех эпох

Канцлер недолго изучал этот план. Он вызвал Глобке, велел ему отправить его в архив и не допустить широкого обсуждения. Ведь в нем содержалось признание ГДР в качестве суверенного государства, что полностью разрушало позицию правительства. Аденауэр по-прежнему верил, что воссоединение может прийти только на основе присоединения Восточной Германии к Федеративной Республике. Никакой нейтрализации быть не может. Германия — часть западного мира. Этим основополагающим принципом нельзя поступаться ни в коем случае. Послы ФРГ в Вашингтоне, Лондоне и Париже добивались отказа западных правительств обсуждать проекты воссоединения, выходившие за рамки концепции канцлера.

Оппозиция предприняла еще одну попытку воздействовать на правительство. В марте 1959 года Правление СДПГ опубликовало новый тщательно разработанный германский план. Он вобрал в себя все, что обсуждалось на Западе и Востоке. Социал-демократы рассчитывали, что их предложения вызовут широкую дискуссию и принесут серьезный политический капитал.

Предпосылкой воссоединения была названа система европейской безопасности. Ее создание начнется с образования зоны разрядки напряженности, в которую первоначально вошли бы оба германских государства, Польша, Чехословакия и Венгрия. Затем будет достигнуто соглашение об общей системе коллективной безопасности, которое наряду с европейскими государствами подпишут Соединенные Штаты и Советский Союз. После его вступления в силу страны — участники зоны разрядки выйдут из НАТО и Варшавского договора. А затем уже начнется поэтапный процесс воссоединения Германии. Оба государства станут постепенно сближаться. Создадут общегерманский рынок и инвестиционный фонд. Произойдет переплетение всех отраслей народного хозяйства. Появится общая валюта. Одновременно путем выборов образуются парламентские структуры и государственные органы управления. Наконец будет принята конституция воссоединенной Германии.

В плане не указывалось, как объединить рыночную экономику с плановой. Социал-демократы, однако, не оставляли сомнений, что имеют в виду ту модель, которая действует и дает столь впечатляющие результаты в Федеративной Республике. А потом и прямо заявили, что не признают экономическую систему ГДР.

ХДС/ХСС отвергли план социал-демократов. Канцлер не счел нужным серьезно критиковать его. Он даже не принял мер, чтобы исключить поддержку его у западных стран. ФРГ была уже важным звеном НАТО, и любые предложения, связанные с ее выходом из организации, западными лидерами не воспринимались.

План СДПГ вызвал было интерес в Москве. В «Правде» появилась статья, в которой говорилось о разумных элементах в предложениях социал-демократов. На этом, однако, дело и кончилось. Лидеры СДПГ пытались вступить в контакты с советскими руководителями и обсудить свой план. Олленхауэру удалось встретиться с Хрущевым во время его пребывания в Берлине. Обсуждения не получилось. Лидер СДПГ с удивлением услышал:

— Почему вы так настаиваете на воссоединении? Дела идут неплохо и без него. Как марксист вы должны понимать, что там, где изведали вкус социалистического прогресса, уже не откажутся от него. Это было бы шагом назад.

Удрученный Олленхауэр доложил Правлению СДПГ о беседе с советским руководителем. Решили незамедлительно послать в Москву членов Правления Шмидта и Эрлера для уточнения советской позиции. Вернулись они ни с чем. Хрущев принял социал-демократов и сказал, что никто в мире не заинтересован в воссоединении Германии и не думает о нем. Если СДПГ придет к власти, пусть не рассчитывает, что Москва изменит свою позицию.

Советское руководство полностью поддерживало платформу ГДР: существуют два немецких государства с различными социально-экономическими системами, объединение их невозможно. Вскоре Восточный Берлин провозгласит существование двух немецких наций, и Москва признает подобный абсурд.

Через год после опубликования германского плана руководство СДПГ отказалось от него. Социал-демократы перестали выступать по вопросам воссоединения. Постепенно они сместили акцент на необходимость укрепления западных союзов, на верность ФРГ договорам и союзническим обязательствам. Появился и такой мотив: ХДС/ХСС и СДПГ могут договориться о совместной политике. Дело шло к полной сдаче позиций социал-демократами.

И она была зафиксирована 30 июня 1960 года. В этот день в бундестаге проходили дебаты по внешней политике правительства. В скучной речи министр иностранных дел Брентано обосновывал то, что правительство проводило уже давно: укрепление позиций Федеративной Республики в НАТО, наращивание военного потенциала, борьба с позиции силы против экспансии с Востока.

На трибуну вышел заместитель председателя СДПГ Герберт Венер. Долгие годы он работал в Москве в аппарате Коминтерна, чудом избежал сталинских репрессий и примкнул к социал-демократам в военные годы в эмиграции. Вскоре стал одним из их лидеров. Мрачноватый и молчаливый, он умел действовать быстро и решительно.

Именно Венеру и предстояло подписать капитуляцию. Он заявил о согласии СДПГ с политическим курсом канцлера Аденауэра и его правительства и готовности разработать совместную политическую линию.

Аденауэр спокойно сидел на своем месте. Однако за видимым равнодушием скрывалось глубокое удовлетворение: свершилось то, чего он ждал много лет. Оппозиция признала его правоту и свое поражение. Она переходила на позиции, которые он занимал уже второе десятилетие.

На скамьях ХДС/ХСС царило оживление. В адрес социал-демократов неслись унизительные реплики. Барон Гутенберг выкрикнул:

— Хватит нам вашей расплывчивости, твердо скажите, что вы поддерживаете в нашей политике!

Венер глубоко вздохнул. Он решил испить чашу до конца:

— Мы поддерживаем участие Федеративной Республики в НАТО. Мы одобряем военные мероприятия, проводимые правительством. Мы готовы содействовать укреплению бундесвера и оснащению его современным оружием. Мы за прочный союз с Соединенными Штатами и другими западными странами.

Канцлер вернулся в Рёндорф в прекрасном настроении. Включил бравурную музыку, любовался картинами. На 85-м году жизни он не чувствовал физической усталости. Рождались новые идеи, обдумывались пути их реализации.

…В воскресенье 13 августа 1961 года в 4 часа 30 минут утра в Рёндорфе раздался телефонный звонок. Взволнованный Глобке сообщил Аденауэру, что за ночь вокруг Западного Берлина построили стену.

— Какую стену? — удивился Аденауэр.

— Самую настоящую, из бетона.

Канцлер больше не спал. В обычное время отправился в церковь. Звонили министры и настаивали на его немедленном вылете в Берлин. Аденауэр размышлял: демонстративная поездка ничего не даст, может лишь спровоцировать выступление населения и кровопролитие, союзники на острый конфликт с Советским Союзом не пойдут.