Фернандо Морайс - Маг. Биография Паоло Коэльо

Книга, казалось, была просто обречена вызывать споры. Читателей, успевших привыкнуть ко всегдашнему предвзято-враждебному отношению прессы, в последнюю неделю марта 2005 года ожидал сюрприз: во всех газетных киосках появились три ведущих федеральных еженедельника, на обложку поместившие фотографию Пауло Коэльо, а внутри — по восемь пространных страниц о нем, о его жизни и творчестве. Ситуация с «Заиром» была столь нетривиальна, что заставила журналиста Марсело Берабу, омбудсмена газеты «Фолья де Сан-Пауло», посвятить ей всю свою воскресную колонку.

«Дело о трех обложках» стало широко известно лишь потому, что ознаменовало собой радикальные перемены в отношении СМИ к Пауло — за редким и случайным исключением, журналисты были к нему недоброжелательны. Показалось даже, что Бразилия, запоздав на несколько лет, наконец-то и для себя открыла феномен, которому с тех пор, как разорвалась бомба «Алхимика», радостно удивлялся весь остальной мир.

Как бы ни пытались его критики игнорировать это, от других авторов бестселлеров — таких, как американцы Джон Гришем и Дэн Браун — Пауло отличался именно содержанием своих произведений. Иные «рекордсмены продаж» могли и опережать его по количеству проданных экземпляров, однако мы не располагаем сведениями о том, что их выступления в любой точке планеты собирали тысячные толпы, тогда как с Пауло происходило именно так Воздействие на умы и сердца читателей может быть в известной степени измерено неимоверным количеством электронных писем, ежедневно приходивших в его офис со всех уголков земли, причем очень и очень многие отправители сообщали о тех метаморфозах, которые произошли в их жизни после прочтения его книг. Почта доставляла и горы обычных писем со штемпелями отдаленнейших мест, причем на конверте зачастую значилось просто: «Пауло Коэльо — Бразилия».

В феврале Пауло, находившийся у себя в Сен-Мартене, получил письмо из Лондона. Сэр Джеймс Гамильтон, герцог Эберкорнский, шеф протокольной службы британского королевского дома, приглашал его на ужин, который королева Елизавета II и принц Филипп давали в Букингемском дворце в честь президента Бразилии Луиса Инасио Лулы да Силвы, через несколько недель прибывавшего в Великобританию с официальным визитом. В приглашении сообщалось также, что надлежит быть во фраке и при орденах («white tie with decorations»). Когда дата приблизилась вплотную, газеты оповестили о том, что по просьбе бразильской делегации (и самого Лулы, и семидесяти человек, его сопровождавших) приглашенных освободили от предписанного протоколом фрака. Узнав об этом, Пауло (давно убравший в самый дальний шкаф фрак, крахмальную манишку и белый галстук-бабочку) задумался: касается ли это послабление и его тоже? Опасаясь совершить какой-нибудь faux pas, он в кратком мейле запросил у службы протокола дальнейших инструкций:

Я только что узнал, что президент Лула наложил запрет на фраки для бразильской делегации. Сообщите, пожалуйста, как мне поступить — я не хотел бы оказаться на ужине единственным человеком во фраке.

Через двое суток за подписью какого-то придворного чиновника пришел ответ тоже по e-mail.

Сеньор Коэльо,

Ее Величество королева Елизавета II согласилась с тем, чтобы президент Лула и члены официальной бразильской делегации явились на предстоящий ужин в обычных вечерних костюмах. Тем не менее это касается лишь ограниченного числа лиц (менее двадцати). Остальные НО приглашенных будут одеты в строгом соответствии с протоколом. Таким образом, могу заверить вас, что вы будете не единственным человеком во фраке. Ее Величество королева надеется, что ее гости будут во фраках, а вы официально приглашены ею, а не президентом Лулой.

Пауло во фраке принят президентом Бразилии Лулой (в центре — «первая леди» Мариза Летисия и Кристина) в Букингемском дворце, куда писателя, впрочем, пригласила английская королева

Пауло выступает по бразильскому телевидению в поддержку Лулы, баллотирующегося в президенты на новый срок, и получает свыше 10 тысяч протестующих мейлов

Пауло в теленовелле играет роль Мага (гонорар за съемки передан в образовательный центр для неимущих детей)

Празднование Дня Святого Иосифа в Испании: писатель с Кристиной

Через несколько недель после того как Пауло вручил издателям текст «Ведьмы», который закончил за неделю до банкета в Букингемском дворце, он приготовился к новому испытанию. Два десятилетия минули с того далекого теперь 1986 года, когда он совершил паломничество по Пути Сантьяго, важнейшую епитимью, наложенную на него Жаном. В последующие годы таинственный Наставник регулярно предписывал новые ордалии. По крайней мере об одной из них писатель говорил, что выполнял ее не столько с удовольствием, сколько из чувства повиновения: ему надлежало собирать учеников и передавать им «тайное знание», полученное от Жана, дабы указывать путь духовного возвышения. «Да, у меня есть ученики, — признавался он журналистам, — Но ни малейшего призвания к учительству. Я очень ленив и еще более нетерпелив». Несмотря на это, Пауло подготовил, как требовал того устав R.A.M., четверых новых «посвящаемых».

Помимо паломничеств (или, как называли это члены ордена, — «прохождения Путей»), Жан настаивал, чтобы Пауло исполнял и иные ордалии. Одни не требовали силы воли или физической выносливости: например, предписывалось по крайней мере раз в день совершать молитву, подставив руки под струю воды — хотя бы из-под крана. Другие задачи, поставленные Жаном, как вспоминает Пауло, выполнить было сложнее — скажем, на семь месяцев исключить из своей жизни всякий секс (запрет подразумевал даже мастурбацию). Несмотря на подобные тяготы, писатель вспоминает об этом испытании, пришедшемся на конец 1980-х годов, вполне благодушно: «Я открыл, что сексуальное воздержание сопровождается сильным искушением. Абстиненту кажется, что все женщины, сколько ни есть на свете, его вожделеют. Впрочем, нет, не все, а только самые красивые». Третьи ордалии весьма напоминали обряды самобичевания — в буквальном смысле слова. Пауло должен был на протяжении трех месяцев час в день бродить в чаще леса босым и голым до пояса так, чтобы колючки и ветви хлестали его по плечам и по груди, а острые камни терзали подошвы ног. По сравнению с таким мучительством и трехдневные посты, и обязанность ежедневно пять минут кряду и безотрывно созерцать какое-нибудь дерево были, можно сказать, сущими пустяками и исполнялись без особого труда.