Джон Рокфеллер - Банкир в XX веке. Мемуары

Поскольку одной из причин моего участия было недопущение того, чтобы Центр был подвергнут расчленению, «Уайтхолл» согласился по моему настоянию оставаться владельцем собственности в течение пяти лет прежде, чем могла зайти речь о его продаже. И для того, чтобы закрепить это доброе намерение, меня избрали председателем компании «РСПИ траст».

Ироническая ситуация, когда один из Рокфеллеров вновь «владел» Рокфеллеровским центром, хотя и очень малым его процентом, не осталась незамеченной средствами массовой информации. Я в свое время говорил, что Рокфеллеровский центр представлял собой «жемчужину короны не только для Нью-Йорка, но и для страны». Я был уверен, что наша группа сможет не только поддержать характерный облик Центра, но также и улучшить его.

Сделка, дающая покупателю право продать ценные бумаги по оговоренной цене в течение определенного срока. - Прим. ред.

Став новыми владельцами Центра, мы начали с того, что попросили Джерри Спейера создать бизнес-план, который позволил бы увеличить его ценность и реализовать его полный потенциал в то время, когда Нью-Йорк окончательно стряхнул с себя последние признаки спада начала 1990-х годов. В ответ Джерри подготовил всесторонний план «нового» Рокфеллеровского центра; речь шла о перепланировке площади, перепланировке подземных уровней и о стратегии розничной торговли, нацеленной на привлечение шикарных магазинов и арендаторов. Результатом этого стал более яркий, более красочный и более динамичный Центр, олицетворяемый телепередачей NBC «Тудей шоу» с площади, привлекающей каждое утро тысячи посетителей.

Кроме того, мы уменьшили огромное долговое бремя Центра, продав материнской компании NBC «Дженерал электрик» долю в кондоминиуме по адресу Рокфеллер-плаза, 30, и другие части комплекса за 440 млн. долл. в середине 1996 года. Это представляется хорошим завершением моей первой беседы с председателем правления «Дженерал электрик» Джеком Уэлчем по поводу судьбы Рокфеллеровского центра на ужине в клубе «Алфалфа» десятью годами ранее.

Моя уверенность в неизбежном возрождении Рокфеллеровского центра оказалась оправданной. Восстановление американской экономики во второй половине 1990-х годов поистине подняло на волне прилива все корабли, включая большой океанский лайнер под названием «Рокфеллеровский центр». К 2000 году, располагая обновленной инфраструктурой, лифтами космического века, крупными новыми арендаторами, такими как аукционная фирма «Кристи», и большим набором розничных магазинов, Центр вновь занял подобающее ему положение, являясь одним из наиболее желанных сокровищ американской недвижимости.

Восстановление Рокфеллеровского центра произошло гораздо быстрее, чем мог ожидать кто-либо из нас. В свете этого факта я согласился на предложение Дэна Нейдика, сделанное весной 2000 года, о том, чтобы продать Центр. Мы рассчитывали получить за него более 2 млрд. долл., однако предложения, полученные от четырех окончательных претендентов на покупку, сильно не дотягивали до этого уровня. В конце декабря 2000 года, во время ранней утренней телеконференции, мы узнали, что максимальная предложенная сумма все еще на 50 млн. долл. меньше, чем наша минимальная цена, составлявшая 1,8 млрд. долл. Мы обсудили возможность перефинансирования Центра, но не пришли к какому-либо определенному решению. Однако в самом конце телеконференции Джерри Спейер сказал, что он готов заплатить 1,85 млрд., и попросил, чтобы мы приняли или отвергли его предложение к полудню того же дня.

Я обсудил предложение Джерри с Джианни Аньелли, исполнителями завещания Ставроса Ниархоса и моими собственными советниками. Голдман, безусловно, хотел продавать, а другие также казались заинтересованными в том, чтобы принять предложение Джерри. Я был убежден, что Джерри и его партнеры, семья Краун из Чикаго, будут поддерживать целостность и качество Центра и проявят тот же дух ответственности перед публикой, который характеризовал владение Центром моей семьей на протяжении более семидесяти лет. Так что, в конце концов, я также согласился на продажу.

Эта «окончательная» продажа Рокфеллеровского центра принесла мне около 45 млн. долл. после уплаты налогов и расходов, что составляет сумму, трехкратно превышающую мои инвестиции на протяжении почти четырех лет. Хотя я рад такому хорошему результату, конечно, я должен признать, что с этим связана и нота печали. Если не думать о каком-то экстраординарном ходе развития событий - а история Рокфеллеровского центра была полна необычных событий, - это будет означать завершение долгой истории участия семьи в судьбе Центра, начиная с отважного решения отца построить в середине Манхэттена новомодную «витрину» города в разгаре лет Депрессии.

Моя жена Пегги значила для меня больше, чем кто бы то ни было другой.

Мы были женаты на протяжении 56 лет, и ее смерть в 1996 году оставила невосполнимую брешь в моей жизни. Ее любовь, мудрость и остроумие были источником силы на протяжение всей нашей совместной жизни. Ее любовь позволяла мне быть более уверенным в себе в связи с теми многочисленными обязанностями, которые я унаследовал или принял на себя, но она одновременно спасала меня от ошибки самоудовлетворенности в тех случаях, когда волею судьбы ко мне приходил успех. Мы вместе с Пегги многим наслаждались вместе: ходьбой под парусом, коллекционированием предметов искусства, прекрасной музыкой, ездой в экипаже и путешествиями, особенно когда мы могли отправиться в них вдвоем. Тем не менее, хотя нам хорошо было вместе, у нас также были и различные интересы, которые мы преследовали независимо друг от друга. Это было ключом к нашему долгому и очень счастливому браку.

Пегги любила работать руками - сажать цветы, водить трактор, даже изготавливать мебель для нашей спальни в штате Мэн. Она принималась за новые проекты с такой энергией, на которую было приятно смотреть, и стала специалистом в областях столь необычных и разнообразных, как искусственное осеменение крупного рогатого скота и идентификация античных изделий из фарфора. Пегги не была дилетанткой; напротив, во всем, чем она занималась, достигала серьезных результатов. Никогда не удовлетворяясь тем, чтобы просто находиться в правлении той или иной организации, она была источником творческих идей и всегда была готова внести свой вклад в то, чтобы претворить их в жизнь. В частности, две организации -Трастовый фонд наследия побережья штата Мэн и Американский трастовый фонд сельскохозяйственных земель - занимали значительную часть ее времени и энергии на протяжении последних двух десятилетий ее жизни. Они иллюстрируют ту страстность и приверженность делу, которые она привносила во все, чем занималась.