Тур Хейердал - По следам Адама

Вскоре после путешествия на «Кон-Тики», на вечеринке у друзей я познакомился с Ивонной. Когда я представил ее Лив, реакция была однозначной:

— Она — просто ангел!

Я не мог не согласиться. Ивонна удивительным образом сочетала в себе красоту, дружелюбие и неизменно ровное расположение духа. После изучения пенициллина в лабораториях в Глазго она перебралась ко мне в штат Нью-Мексико, и в офисе шерифа из Санта-Фе мы заключили наш брак. Высоко в горах мы купили каменный домик, и там я принялся за книгу под названием «Обзор доисторических связей между Полинезией и Америкой». Из окон моего скромного кабинета открывался вид на долину Лос-Аламос, где Оппенгеймер и его коллеги создали первую атомную бомбу. Когда Нобель изобрел динамит, он думал, что отныне на земле установится вечный мир. К сожалению, история пошла по другому сценарию, и его последователи рассчитывали добиться того же результата с помощью еще белее мощного оружия.

Именно тогда началось мое длительное сотрудничество с археологами из Музея штата Нью-Мексико, расположенного в Санта-Фе. Ивонна сразу поверила в мою теорию миграции народов Полинезии, и в дальнейшем она неизменно поддерживала меня в самые тяжелые моменты моих бесконечных сражений с научными оппонентами.

По возвращении в Норвегию я купил несколько старинных домов в той части Осло, которая носит имя Майорстун. Красные деревянные дома под огромными каштанами полукольцом охватывали просторный внутренний дворик. Здесь мы с Ивонной жили, когда я планировал экспедицию на остров Пасхи, сюда мы вернулись, чтобы обработать ее результаты.

А тем временем Лив познакомилась с Джеймсом Стилменом Рокфеллером, более известным под прозвищем «Пеббл» — «Камушек». Он только что закончил кругосветное путешествие на маленьком парусном судне. Заходил и на Маркизские острова. То, что Лив прожила там целый год, произвело на него такое сильное впечатление, что он тут же сделал ей предложение. Я благословил их союз, и Лив уехала в Штаты.

Мои противники, во множестве появившиеся после плавания на «Кон-Тики», испытали новый прилив энергии в связи с экспедицией на остров Пасхи. Дошло до того, что два норвежских археолога публично утверждали, будто я нарочно, ради сенсации, выбросил плот на скалы. И столичные газеты охотно отводили под подобные статьи целые полосы! В сложившейся обстановке я решил, что мне будет спокойнее работаться где-нибудь за границей.

В 1958 году мы с Ивонной открыли для себя крохотную деревушку Колла Микери на Лигурийском побережье Северной Италии. Из окон полуразвалившихся средневековых домов были видны покрытые лесом холмы, тянувшиеся до суровых пиков прибрежных Альп, а стоило повернуть голову, и взгляду открывалось бирюзовое Средиземное море с дикими горами Корсики на горизонте. Мимо одного из домов проходила старинная, построенная еще римлянами, дорога, некогда соединявшая две католические столицы, Рим и Авиньон. Мемориальная доска на крохотной церквушке гласила, что в 1814 году, по дороге из Авиньона, Папа Пий VII остановился здесь передохнуть и благословил жителей деревни. В одном из домов, среди сваленных в кучу фигур святых, лежало кресло, в котором он отдыхал.

Два события практически опустошили деревню — сильное землетрясение и строительство Наполеоном новой дороги вдоль побережья. Мы купили и восстановили почти все дома. С одной стороны наше поместье охраняла высокая римская сторожевая башня, с другой — средневековая башня для охоты на птиц. В ней-то я и устроил свой кабинет на долгие годы. Однако потом мне пришлось перебраться еще дальше на юг.

Когда мы с Ивонной впервые ступили на остров Пасхи, с нами была наша двухлетняя дочурка Анетт. Она уморительно карабкалась по валунам и называла статуи, разбросанные вокруг каменоломни, «своими большими куклами». Ее смерть в юном возрасте стала величайшей потерей моей жизни. Я лежал, смотрел на бесчисленные звезды, и старая боль вновь сжимала мое сердце.

Моя последняя ночь на острове Пасхи была такая же звездная. Все звезды южного полушария смотрели на меня. Странная все-таки штука — время. Можно одним взглядом охватить все звезды, а ведь между ними тысячи световых лет. Когда мы глядим на самые удаленные звезды, мы погружаемся в самые глубины времени, а когда переводим взгляд на те небесные светила, что находятся ближе к Земле, то становимся на миллионы лет ближе к нашему веку. На своей планете мы видим то, что происходит в данный момент, но частями, фрагментами. И неизвестно, где находится начальная точка времени. Может быть, совсем рядом, но она недоступна нашим взорам. Возможно, будущее хранится в хромосомах, а время вырабатывают некие гены, отвечающие за процесс развития, будь то превращение семени в дерево или планктона в человеческое существо.

Наука выяснила, что давным-давно солнечные лучи вдохнули жизнь в дотоле безжизненные частицы, плававшие в просторах мирового океана. Отсюда начался процесс развития от простейшей клетки к сложным генам и хромосомам и далее, ко всему разнообразию земной природы. Но разве не могло солнце точно так же создать еще и время?

— Ты меня спрашиваешь?

Мне следовало бы догадаться, что аку-аку не упустит появиться в момент, когда у меня на душе царят спокойствие и мир. Кроме всего прочего, именно здесь его родина. На острове Пасхи, когда мы достали из-под земли невиданную прежде коленопреклоненную статуэтку, покойный мэр острова Педро Аттейн и Лазарус сказали мне, что это — мой аку-аку.

Нет, конечно, я и сам знал ответ. Вовсе не современные ученые открыли, что вся жизнь на земле своим существованием обязана солнцу. В древние времена, когда предки христиан поклонялись Ваалу, а предки норвежцев — моему суровому тезке с молотом в руке, другие строили пирамиды в честь бога Солнца. Они-то и знали истину.

Шумеры, хетты и создатели древнейших культур в Египте, в долине Инда поклонялись Солнцу как символу невидимого творца. Когда европейские конкистадоры убивали инков, то была величайшая несправедливость — ведь инки считали себя детьми Солнца, в то время как пришельцы из-за океана привезли с собой крест, предшественник электрического стула, в качестве символа бога любви. Я думаю, если бы сам Христос выбирал символ своей жизни и смерти, а также людского терпения и всепрощения, он остановил бы свой выбор на Солнце, а не на кресте, к которому его приковали палачи.

Во время нашей первой экспедиции на остров Пасхи Эд Фердон обнаружил древнее святилище, Оронго, на вершине вулкана Рано-Као. Он открыл солнечную обсерваторию и каменные барельефы трехмачтовых серповидных лодок из камыша. Рядом с лодками древние художники изобразили свое верховное божество, Маке-маке, с огромными круглыми глазами, олицетворявшими солнечный диск. На Фату-Хива старый Теи Тетуа открыл мне, что Тики — это бог-человек, а создал его Атеа, что значит «свет». Точно такая же связь была между богами древнего Перу Тики, Коном и Виракоча.