Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

18 сентября 1769 года Румянцев вступил в должность командующего первой армией. Наступила осень, военные действия поутихли, турки отошли на зимние квартиры. Румянцев стал готовить армию к активным действиям в будущем году. Прежде всего он разработал план новой кампании и послал его в Петербург. Военные действия он предполагает вести в Молдавии и Валахии, на территории дружественных народов, освобожденных от оттоманского ига, а поэтому он обращается к этим народам с манифестами, в которых разъясняет цели своего вторжения в их земли и обращается с просьбой не отказать в помощи продовольствием и фуражом, кроме того, призывает формировать добровольческие отряды. Так возникли отряды арнаутов.

Весной 1770 года армия Румянцева переправляется через Днестр и устремляется в глубь Молдавии.

Турки и татарская конница шли навстречу русской армии по двум маршрутам. Нельзя было допустить их соединения, а потому Румянцев разработал план поочередной атаки сначала татарской, а потом уж турецкой армий, и настойчиво проводил его в жизнь. 17 июня 1770 года у Рябой Могилы внезапным ударом по неприятелю с фланга, тыла и с фронта он разбил многотысячную татарскую конницу. Но успех мог бы оказаться еще большим, если бы были перекрыты пути бегства войскам крымского хана. Однако сделать это не удалось. И то при первых же ударах наших войск татары на быстрых конях просто улизнули от русских ружей и пушек, а конница не могла их догнать.

Это был первый урок летней кампании 1770 года, которая считается самой блистательной страницей в жизни Румянцева как полководца. А 7 июля на левом берегу реки Ларги разыгралось еще одно большое сражение, которое вошло в золотую летопись русского военного искусства.

Тяжелая русская конница под командой генерал-поручика графа Салтыкова не смогла угнаться за стремительно отступавшей турецко-татарской армией. Снова здесь, при Ларге, как и при урочище Рябая Могила, основным силам противника удалось ускользнуть, и Румянцев не в первый раз подумал о необходимости переустройства всей кавалерии в русской армии. «С какой легкостью татары и турки уходят от нас, даже если нам удается окружить их и, казалось бы, взять в могучие клещи неотвратимой победы, – думал Румянцев, выслушивая рапорты о неудачах русской кавалерии. – И сам ты ничего не можешь предпринять, если не разрешат из Петербурга. Пока напишешь туда, пока там разберутся, сколько это пройдет времени… А война не ждет, каждый день приносит что-то новое. Ты же согласовывай, да зачастую с теми, что в военном искусстве ничего не смыслят… Ведь еще в марте в реляции на имя всемилостивейшей императрицы писал, что в Европе иные армии успели пересадить большую часть своей кавалерии на легких лошадей. Ясно, что легкий всадник и в вооружении и в содержании дешевле обходится, а польза от него в бою больше… Кирасирские и карабинерские полки посажены не только на дорогих, это еще полбеды, но на слабых, тяжелой породы лошадей, которым способней участвовать в парадах, чем в изнурительных походах, сражениях или хотя бы в разведывательных поисках. Да и сухой фураж надобно доставлять, поелику на полевом корме они быстро изнуряются…»

Румянцев живо представил себе хлопоты, которые доставляет ему и его подчиненным эта тяжелая кавалерия, и недовольно поморщился.

«А как неуклюже выглядят всадники… Сама уж амуниция есть отяготительное бремя. И как невыгодна для командующего войсками эта кавалерия… Сколько предоставлялось случаев использовать ее в прошедших операциях, но ни одного задания путного она выполнить так и не смогла. И сколько мы ни старались щадить оную, пришлось ее использовать лишь для охраны обозов да магазинов. Вот если б разрешили, я бы из двух карабинерных полков Украинской дивизии сделал два драгунских. Сей род конного войска принят во всех других армиях яко наиспособнейший к службе… Ах, если б мне разрешили произвести хотя бы реформу этих двух полков… Велел бы купить лошадей легких степных пород, которые всякую нужду легко переносят. Соответственно легче станет и амуниция людей… А сейчас – одно горе, в иных полках уже не хватает по пятьсот лошадей. Да и как сейчас покупать легких лошадей, если на людях настоящая амуниция кавалерийская по тягости своей нуждается в лошади большой и особливой силы. Не так все просто, заменишь одно, тут же нужно менять и другое… Тут без особого рескрипта всемилостивейшей не обойтись… А этого распоряжения с марта жду… И кому это пришла такая дурная мысль заменить легкую кавалерию на кирасирскую и карабинерскую? Не самой ли Екатерине?.. Ей было не до этого…»

Мысли эти, неотвязные, прилипчивые, то и дело возвращали Румянцева к необходимости переустройства кавалерии, которая уступала татарской и турецкой. А пока… Пока нужно учитывать эти слабости русского оружия при разработке будущих диспозиций.

И Румянцев снова вернулся к повседневным заботам. Главная из них – как прокормить тысячи вверенных ему людей…

Объезжая покинутый неприятельский лагерь, он наблюдал, как специальные команды ведут подсчет захваченной добычи. Румянцев с удовлетворением вспоминал эпизоды недавней битвы. «Вот момент, когда наметился успех», – размышлял Румянцев, словно бы заново прокручивая события недавней битвы.

…Корпус Репнина ворвался в первый лагерь, стремительно догоняя неприятеля и оставляя за собой захваченную артиллерию. Впереди корпуса действовали со своими частями генералы Потемкин и Трубецкой. Ретраншемент с одной стороны взяли; турки и татары, бросив все свое добро, побежали. С другой, левой, стороны ворвалась бригада генерала Ржевского. А в лоб неприятельский ретраншемент атаковал генерал Боур, предварительно подавив его батарею огнем из тяжелых орудий. Затем под прикрытием картечных залпов Боур повел гренадер на штурм укреплений турок, расположенных на горе. Этого неприятель явно не ожидал и в беспорядке стремительно побежал.

Обычно в таких случаях бывало так: ворвавшись в лагерь противника, победители считали дело сделанным и, бросив преследование бегущих, кидались делить добычу. И на этот раз в покинутом лагере стояли бессчетные палатки, набитые драгоценной добычей: коврами, дорогим оружием, провизией и разной утварью, – соблазн для солдат немалый. Турки учли это и выделили отряд легкой конницы, который сидел в засаде. Стоило только гренадерам броситься по палаткам, как отряд нанес бы неожиданный удар по неорганизованным толпам русских. Кто знает, чем бы тогда закончилась битва.