Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

В начале 1874 года у Милютина были все те же мысли: двенадцать лет он и его помощники работали над тем, какие улучшения должны быть в русской армии, чтобы она могла выдержать не только битву даже с какой-нибудь сильной страной, но и выдержать битву с двумя или тремя европейскими союзниками. А весь 1873 год ушел на битву с противниками его реформ, одобренных за эти годы императором. Так что битва была не против него, Милютина, а против Александра Второго, единственного хозяина и повелителя имперской России? Но чем это объяснить? Слабостью и двуличностью императора, который никак не может выдержать семейных разговоров и колеблется в зависимости от только что сказанного наследником-цесаревичем, Михаилом или Николаем Николаевичами, а то и умная императрица порой вмешивалась в военные вопросы в нежелательном направлении, а император слушал и колебался, подвергая сомнению то, что одобрял двенадцать лет военных реформ. А что делать военному министру, если ему связывают руки, навязывают чужую программу, то и дело уменьшают расходы, а главное – нет поддержки свыше. Что он мог сказать против комиссии Барятинского, которая была создана по его личному поручению, ведь они там собираются, что-то решают, будут от нее какие-то предложения… Милютин мог бы все это высказать императору. Но какой толк! Все зависело от настроения императора: то он холодно принимает его доклады, то он любезен и добр, даже обнимет на прощание, то чрезвычайно озабочен своими семейными делами, то императрица почувствует себя плохо и сляжет в постель, то наследник-цесаревич своей прямотой допустит какую-нибудь оплошность, которая сразу разносится по дворцу, а то и выплеснется на улицу, то кто-нибудь из братьев… А от его настроения и зависят реформы…

В первые дни после Нового года Милютин выходил после доклада императора, а в холле дворца собирались все высшие государственные сановники, чтобы поблагодарить императора за награды: кто получил давно желанное повышение по службе, кто получил высокие ордена, а кто просто рескрипт, отмечающий заслуги перед Отечеством.

Александр Второй приглашал Милютина на совещание по различным вопросам. Умер граф и фельдмаршал Берг, наместник царства Польского в последние одиннадцать лет, а кем его заменить, император не знал. А посоветовавшись с графом Шуваловым, вдруг предложил разъединить гражданскую власть в Польше и военную.

Милютин даже удивился, что его приглашают вникнуть в общие имперские дела, от которых его давно устранили.

– Дмитрий Алексеевич, – сказал император, – возник сложный вопрос после смерти графа Берга… У него были свои недостатки, мы смеялись над его слабостями, но тем не менее мне жаль его, я огорчен его смертью. Но что нам делать? Кого поставить на его место в Польшу? Мы тут подумали и решили назначить туда генерал-адъютанта Хрущева, последние восемь лет он неплохо управлялся в Западной Сибири и уж совсем хорошо командовал войсками Западно-Сибирского военного округа.

– Да, Александра Петровича я хорошо знаю, боевой генерал, участник обороны Севастополя, в армии его ценят и уважают за простоту и военную смекалку. Но ведь наместник в Польше должен обладать политическими и гражданскими качествами, а у него нет того образования, которое даст ему возможность представлять Россию в разговоре с европейскими дипломатами.

– А мы решили упразднить должность наместника в Варшаве, пусть Хрущев просто будет генерал-губернатором Привислянского края и командующим войсками Варшавского округа.

Милютин согласился с императором, а про себя подумал: почему вместо восьмидесятипятилетнего старца Берга надо назначать семидесятилетнего старика Хрущева, который давно жалуется на различные болезни и не раз высказывал пожелание уйти в отставку?

На панихиде по фельдмаршалу Бергу Милютин удивился, что его провожают по православному обряду, так пожелали родственники, много говорили о фельдмаршале, но чаще с иронией, уж очень странный был человек, умный, деятельный, но сколько за ним числилось отрицательных свойств: привычка ко лжи, непомерная гибкость характера, к любому может приспособиться, легкость в суждениях, а главное – неправдивость…

А после панихиды Милютин вернулся домой, было воскресенье, день приемов, разговоры о покойном фельдмаршале и проделках графа Шувалова продолжились в кругу собравшихся друзей.

В следующие дни Милютин, к своему удивлению, узнал, что император уже о Хрущеве и не думает, только накануне в разговоре с Шуваловым возникала идея о невозможности совмещать гражданскую и военную власть в Польше, а сегодня император в точности повторил шуваловские мысли. Милютин, слушая императора, понял, чьи мысли он повторяет, но промолчал. Тут же император вызвал статс-секретаря Набокова, и он подробно изложил точку зрения Шувалова по сему предмету. Милютин только пожалел потраченного времени на это обсуждение.

Увидев колебания Милютина, Александр Второй предложил обсудить этот сложный вопрос на заседании некоторых членов кабинета министров.

Шувалов, Тимашев, Милютин, великие князья и другие члены кабинета министров долго спорили, но Милютин убедил своих коллег, что нельзя разделять военную и гражданскую власть в Варшаве, к этому присоединились и великие князья.

Александр Второй, прочитав записку Милютина о Медико-хирургической академии, сказал, что он хорошо знает о конфликте, возникшем вокруг этого вопроса, и предложил министру внутренних дел, министру народного просвещения и военному министру обсудить ситуацию и доложить ему о выработанном мнении, а если вы окажетесь неспособными это сделать, то он сам примет решение. В сущности, Милютин понял, что он проиграл, давление графа Шувалова и графа Толстого подействовало на императора. Но что делать? Отступить? Милютин не стал уговаривать императора, в своей записке он все изложил подробно и весомо… Только разговор с графом Толстым может убедить императора, но он заранее знал бесплодность этих переговоров. Граф Толстой не так силен, но вот граф Шувалов… Прежде всего надо поговорить с профессорами академии, узнать, что они думают.

Граф Толстой и министр внутренних дел Тимашев предложили Милютину оставить в Военном министерстве Клинический госпиталь, Медико-хирургическую академию передать Министерству народного просвещения. Но и этот смелый хирургический спор не дал никаких результатов, стороны разошлись недовольные неуступчивостью друг друга.

Милютин пригласил профессоров Медико-хирургической академии во главе с главным военно-медицинским инспектором и тайным советником Козловым, это заседание полностью было не согласно с запиской графа Толстого, и все без исключения протестовали против перехода в Министерство народного просвещения, составив по пунктам возражения записке графа Толстого.