Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Секретарь райкома тут же связался с квартирой писателя. Стрелки часов показывали без четверти семь. Михаил Александрович любезно согласился побеседовать с представителями оркестра. В назначенное время общественный директор оркестра Рафаил Григорьевич Пшестанчик, главный дирижер лауреат Государственных премий СССР, народный артист РСФСР Анатолий Алексеевич Людмилин, доцент Воронежского государственного университета, кандидат филологических наук испанец Морено-Пальи-Хосе и автор этих строк отправились в дом к писателю.

Михаил Александрович поздоровался с каждым из нас и пригласил в кабинет. Первое время беседа как-то не клеилась. Выручил нас Морено-Пальи-Хосе:

– Дорогой Михаил Александрович! Ваши книги я читал, будучи бойцом в рядах республиканских отрядов, сражавшихся с фашистами в 1937 году в Испании. Герои ваших книг помогали нам обретать мужество и бороться за торжество свободы. Я никогда не думал, что мне посчастливится увидеть вас.

Шолохов оживился:

– А вы очень хорошо говорите по-русски. Где вы работаете?

У нас гора свалилась с плеч: завязался разговор. Даже из этой небольшой беседы стало ясно, что Михаил Александрович чувствует пульс современной жизни во всех ее проявлениях. Прощаясь, мы подарили писателю эстампы воронежских художников. От наблюдательного взгляда Шолохова не ускользнули наши намерения получить автографы.

– Давайте ваши книги, я подпишу их.

– Михаил Александрович, у нас несколько экземпляров осталось на пароходе, а ребята очень хотели бы иметь книги с памятными автографами.

– Пусть приносят.

Хозяин дома поблагодарил за подарки и проводил нас до калитки.

А потом комсомольский вожак оркестра Володя Кабаченко принес от Михаила Александровича тюки книг: когда оркестранты узнали, что могут получить автографы писателя, то скупили в местных киосках шолоховские произведения. Они находятся теперь в домашних библиотеках и напоминают нам о той незабываемой встрече

Из дневника журналиста

Ранним утром пятого мая 1966 года мне позвонили в редакцию краевой газеты «Тихоокеанская звезда» из крайкома партии и сказали:

– Завтра в 11 часов 30 минут утра будем встречать Шолохова, он остановится в Хабаровске проездом в Японию всего на несколько часов…

Были предупреждены писатели и журналисты, представители радио, телевидения и студии документальных фильмов. Все готовились к встрече с М.А. Шолоховым с высоким душевным подъемом. Многие журналисты накануне встречи с великим писателем продумывали, какие задать ему вопросы, какие выбрать точки в аэропорту для наиболее выразительных фото– и киносъемок.

– Понимаешь, – признался Г. Хренов, фотокорреспондент ТАСС, – приходилось мне фотографировать очень высоких государственных деятелей, брал на пленку и королей и шахов, а вот такого человека, как Шолохов…

Поручение – сделать отчеты и репортажи о встрече в аэропорту – было воспринято журналистами как большое к ним доверие. Что касается меня, то я по старой журналистской привычке вооружился блокнотами и авторучками, чтобы записывать все, что покажется интересным, – ведь когда еще приедет к нам в Приамурье Михаил Александрович Шолохов!

И вот мы в аэропорту. Задолго до появления в хабаровском небе (а в этот день оно хмурилось) самолета, на котором прибывает Шолохов, сюда собрались сотни хабаровчан. Когда самолет подрулил к аэровокзалу, первым из него вышел невысокий, коренастый человек с непокрытой седой головой, одетый в легкий, аккуратно сидящий на нем плащ. Он огляделся вокруг, приветливо помахал рукой и по-спортивному легко зашагал вниз по трапу. Это был Шолохов. Первый секретарь крайкома партии Алексей Павлович Шитиков от имени хабаровчан тепло приветствовал Шолохова, потом представил ему встречающих. С каждым Шолохов здоровался за руку. Рукопожатие у него крепкое, неравнодушное. Глядя на улыбающегося Шолохова, было видно, что он рад встрече с дальневосточниками. Ведь на эту землю он вступал впервые… Многие поклонники таланта Шолохова пришли встречать его в аэропорт с большими и маленькими букетами цветов, но все они были либо прямо из оранжереи, либо из цветочных магазинов. А писательница Шестакова Юлия Алексеевна, ранее встречавшаяся с Шолоховым, съездила на любимый ею Хехцир, нарвала там белых подснежников, какие на донской земле не растут. И когда у Шолохова и его супруги, Марии Петровны, были уже полные руки цветов, Шестакова поднесла свой букет.

– Вот наши таежные подснежники, Михаил Александрович, – сказала она, приветливо улыбаясь.

– Подснежники?! – переспросил он, метнув острый взгляд на миниатюрный букетик, крепко пожал ей руку и, всматриваясь в ее лицо, спросил: – Как поживаете?

Букетик подснежников из хехцирской тайги оказался для Шолохова сюрпризом, он оставил его в своих руках, передав другие цветы стоявшим рядом с ним дочерям.

Журналисты, фото– и кинорепортеры окружили Шолохова плотным кольцом, оттеснив других встречавших. Журналистам хотелось взять у Михаила Александровича интервью, получить от него ответы на свои вопросы, а что еще лучше – заручиться приветствием читателям, написанным рукой самого автора «Тихого Дона» и «Поднятой целины»…

– Потом, потом, – охлаждая пыл журналистов, отвечал Михаил Александрович, – еще будет у нас для этого время…

Михаил Александрович охотно принял предложение совершить прогулку по Амуру. Сын тихого Дона предпочел всему другому знакомство с великой дальневосточной рекой – Амуром-батюшкой…

…Небольшой комфортабельный теплоход, уверенно рассекая волны могучей реки, взял направление вверх, к тем таежным местам, где множество островов и проток, знаменитые места, так увлекательно описанные в великолепных книгах Владимира Арсеньева «По Уссурийскому краю», «Дерсу Узала» и в книгах других путешественников. А Михаил Александрович эти книги, как он сам говорил, читал и любил, и мечтал о встрече с дальневосточной природой.

В этот полдень небо над Амуром хмурилось, часто моросил дождь. А когда гости поднимались по трапу на теплоходик, он ливанул как следует, подул холодный, пронизывающий ветер. Все собрались в салоне, поснимали с себя плащи и накидки, поудобнее расположились, но чувствовали себя еще стесненно.

Но вот и Шолохов повесил на крючок свой плащ, смахнул с пшеничных усов дождевую капельку, кому-то приветливо улыбнулся, с кем-то запросто заговорил, вытащил пачку папирос и зажигалку, закурил, пустив облачко дыма, и как-то сама по себе, как это облачко дыма, растаяла стесненность между его спутниками. И уж совсем по-домашнему получилось, когда к Шолохову подошла старшая дочь Светлана и торопливо сказала: