Петр Игнатов - Записки партизана

— Надя! — крикнула она, барахтаясь в воде. — Надя! Помогите!..

Надю с трудом вынесли на берег. Она не подавала признаков жизни: глаза закрыты, дыхания не было.

Сорвав с Нади белье, девушки начали растирать ее тело, делали искусственное дыхание, но все было напрасно. Надя недвижно лежала на берегу. Несколько раз девушки прикладывали ухо к груди, но Надино сердце не билось или билось так тихо, что нельзя было уловить его биение. Но девушки-разведчицы продолжали энергично растирать тело Нади.

Одна из девушек, караулившая на свае, все еще висела над водой. Внимательно вглядываясь в реку, она заметила, — будто кисть руки мелькнула над водой.

Не задумываясь, она кинулась в воду и схватила длинные Шурины косы…

Чижика положили рядом с Надей. Она была тоже без признаков жизни.

Девушки боялись, не смели думать, что все кончено, что Надя и веселый милый Чижик погибли. Подруги продолжали бороться за их жизнь. Обливаясь слезами, они перевязали раны, настойчиво растирали тело, стараясь вытеснить воду из желудков, и беспрерывно делали искусственное дыхание. Ночь кончилась. Побелел восток. Дождь прекратился. Густые клубы дыма поднимались над Ахтырской. Бой не затихал. Только теперь он перенесся в сторону, за станицу: очевидно, немцы уже были выбиты из Ахтырской.

Надо было что-то предпринять: через час будет совсем светло, а вокруг бродят немцы. Девушки стояли над подругами и не знали, что делать.

И вдруг Надя чуть заметно шевельнула рукой.

Девушки бросились к ней. Они снова растирали ее тело, снова делали искусственное дыхание. Надя медленно, будто это стоило ей громадного труда, чуть раскрыла веки и снова сомкнула их.

— Жива… Надя жива! — вскрикнули две девушки и, смеясь и плача, начали целовать ее.

Неожиданно за кустами раздался шум колес быстро проезжавшей телеги. Одна из девушек поползла к дороге. Минут через десять она вернулась обратно.

— Удача, девчата! Мой дядя едет на хутор. Хутор маленький, неприметный, стоит в стороне. Немцев там нет. Отвезем туда Надю и Чижика. Моя тетка Варвара целебные травы собирает, лекарства какие-то варит.

Девушки положили Надю и Чижика в телегу, укрыли их теплым тулупом и повезли. На хуторе их встретила старая казачка: строгое лицо, глубокие морщины, седые волосы, покрытые белым платком, и большие темные глаза.

Девушкам вначале не понравилась тетка Варвара: уж очень спокойно отнеслась она к их горю, не поплакала с ними над Чижиком и Надей. Она резко оборвала девушек, когда они начали было рассказывать подробности, и коротко приказала им положить Надю на лавку, а Шуру на кровать. Так много было властности в ее голосе, в ее жестах, что девушки невольно присмирели и безропотно выполнили ее распоряжение. Когда же они увидели, как тетка Варвара положила бутылки с кипятком к ногам Нади, как, с силой разжав зубы, начала поить ее горячим чаем с вином, как внимательно слушала Шурино сердце, девушки успокоились и снова, перебивая друг друга, начали было рассказывать о том, как Надя с Шурой взорвали мост.

Не слушая их, старуха подошла к шкафчику и достала оттуда маленький коричневый пузырек.

— Уходите, девчата.

— Тетя Варвара, — нерешительно спросила одна из девушек. — Тетя Варвара… Будут они жить?

— Уходите, девчата, — повторила старуха.

Девушки послушно вышли, плотно прикрыв за собой дверь. Они знали, сейчас решается вопрос — жить или не жить Чижику.

Время тянулось медленно. Девушки ловили каждый шорох в соседней комнате. Им хотелось хотя бы чуточку приоткрыть дверь и заглянуть в щелку.

Дверь неожиданно открылась. На пороге стояла старуха. Ее глаза были влажные от слез. И нельзя было понять — от радости или от горя плакала тетка Варвара.

Девушки бросились к двери. Старуха решительно загородила им дорогу.

— Нет, потом, девчата. Пусть Надя отдохнет… А Чижик… ей уже ничем не поможешь…

И она снова плотно закрыла за собой дверь.

В сумерки к маленькому хуторку на рысях подъехал наш разъезд. Один из бойцов спешился, без стука вошел в хату и удивленно остановился в дверях: в голубоватой дымке весенних сумерек он увидел двух девушек, лежавших в хате.

— Девчата! — громко крикнул он. — Вы что так рано спать полегли? Подъем!..

Разбуженная громким окликом, Надя открыла глаза, приподнялась, внимательно и удивленно оглядела незнакомую ей комнату, увидела бойца и как-то успокоенно снова закрыла глаза и бессильно упала на подушку…

…Эту историю рассказал мне дядя Степан уже в Краснодаре.

— Надя поправилась, — говорил он. — Перед моим уходом наказала мне повидать вашего минера Кириченко и сказать: если бы он не научил Чижика так ловко вязать пакеты с толом, никогда бы им не взорвать мост. А потом просила сказать, что хочет повидаться с инженером Ветлугиным и посоветоваться, куда ей поступить после войны. Думает — в Горный институт: там минное дело преподают…

После взятия нашими войсками Ахтырской немцы решили во что бы то ни стало удержаться в станице Абинской, которая находилась на той же магистрали Краснодар — Новороссийск. За станицу шли упорные бои. Не раз ее восточная окраина переходила из рук в руки. Грохот боя под Абинской доносился до Краснодара…

Абинские партизаны, что называется, «висели» над коммуникациями немцев. Они организовывали диверсии на шоссе, подрывали машины с боеприпасами, снимали немецкие посты, заставы, караулы и даже попытались однажды взорвать мост, что был перекинут через быструю и глубокую речушку, протекавшую у западной окраины станицы.

Этот мост немцы охраняли особенно тщательно: он был единственной связью их абинской группировки с тылом. По обеим сторонам моста немцы построили земляные укрепления, вооруженные тяжелыми пулеметами, чуть в стороне стояли зенитные батареи, а еще дальше высились сооружения из земли и бревен, прикрывавшие мост не только пулеметным, но и орудийным огнем.

Но и этого, казалось, немцам было мало. Опасаясь, что абинским партизанам все же удастся прорваться к мосту и взорвать его, они решили уничтожить абинцев. Против партизан были брошены крупные войсковые соединения немцев. Они тщательно прочесывали окрестные леса, ложбины, балки, овраги, устраивали повальные обыски в хуторах, опутали район сетью шпионажа. В жестоких неравных боях абинцы понесли тяжелые потери. Мы в Краснодаре знали, что от абинских партизан осталась маленькая горсточка. Они разбились на мелкие группы и укрывались в отдаленных от дорог полевых станах колхозных бригад. Положение их было тяжелым: они голодали, болели. Особенно донимали партизан нарывы от частых простуд.

И все-таки абинцы не сдавались. К нам в Краснодар приходили сведения об их смелых налетах. И мы знали: среди абинцев по-прежнему орудует наш старый знакомый, воспитанник партизанского «вуза», друг Нади и Чижика — Вася Ломконос.