Василий Митрофанов - С крылатыми героями Балтики

- Иду, - ответил я, даже не подумав о возможной связи этого звонка с предыдущим. Через пять-семь минут я был в 1-й эскадрилье.

- Вот и доктор, можно начинать! - весело воскликнул Павлов при всеобщем оживлении присутствующих.

Так я все же был "вытащен" в кино. Никакого больного, конечно, не оказалось.

- Надеюсь, не обижаешься? - спросил Павел Иванович, извинившись за шутку и приглашая сесть рядом.

- Напротив. Очень рад, что все здоровы, веселы и смогу вместе с вами посмотреть картину, - ответил я в тон ему.

- Вот и отлично, - удовлетворенно заключил Павлов, слегка хлопнув ладонью по моему колену.

Павлов был прост в общении с людьми, что вместе с его качествами блестящего летчика и командира эскадрильи создавало и поддерживало непререкаемость его авторитета. В хорошем настроении покидал я 1-ю эскадрилью после кино, благодарный капитану Павлову за его настойчивое, несколько необычно выраженное желание видеть меня в своем кругу, видеть не по служебной необходимости, а просто так, неофициально, чтобы сделать мне приятное, выразить свою симпатию. Все это воспринималось мной как аванс. Он ко многому обязывал. Требовал, как я понимал, и делами быть на уровне таких замечательных людей, как Слепенков и Павлов.

Уже с первой нашей встречи в землянке командира полка Павлов стал называть меня на "ты". И вскоре я понял, что иначе он не мог. Ибо не терпел подчеркнуто официального тона с подчиненными и равными по службе. Это был бы не Павел Иванович Павлов. Своей естественной простотой он буквально покорял людей. В ней была его сущность как человека, это была его индивидуальная, неповторимая черта. При необходимости он мог быть и резким, и строгим, но не злым. Злым я его никогда не видел.

Многое уживалось в этом разностороннем человеке. Он хорошо рисовал, умел подкрепить свою мысль оригинальной и наглядной схемой, набросав ее в два счета. В часы досуга не чуждался пикантного анекдота, мог развлечь остроумным фокусом, умением жонглировать. В дни напряженных боев это очень помогало ему самому и товарищам несколько отвлечься от томительного ожидания вылета.

Подобно Слепенкову, капитан Павлов умел легко и быстро оценивать обстановку и наиболее целесообразно действовать. Шла ли речь о ситуации боевой, полной кризисных моментов скоротечной воздушной схватки или о делах житейских.

Авторитет Якова Захаровича Слепенкова считался в полку непререкаемым. Сравнение с ним - большая честь для каждого летчика. И первым удостоился такого сравнения командир 1-й эскадрильи капитан Павлов.

Под стать своему жизнерадостному и энергичному командиру был и комиссар 1-й эскадрильи старший политрук Тимофей Тимофеевич Савичев. В ту пору ему было 27 лет (1915 года рождения), моложе своего командира на семь лет. Летчик-истребитель, участник боев на реке Халхин-Гол в 1939 году. В финскую кампанию после одного из боевых вылетов Савичев возвращался на поврежденном самолете. При вынужденной посадке на фюзеляж сильно пострадал. Получил сотрясение головного мозга. Не один день находился на грани смерти. Лечился долго в Ленинграде, в клинике тогда главного хирурга ВМФ профессора Ю. Ю. Джанелидзе.

Благодаря искусству медиков и воле Савичев выздоровел, вернулся на летную работу. Перенесенная травма временами напоминала о себе, но Тимофей Тимофеевич не падал духом. Он с увлечением и страстью стал отдаваться комиссарской деятельности. И на этом поприще проявились его недюжинные способности. В политработе Савичев нашел свое второе призвание. Осенью сорок третьего его назначили заместителем по политической части командира 73-го пикировочного полка (с января 1944 года переименованного в 12-й гвардейский) нашей 8-й минно-торпедной авиадивизии. Полк летал на замечательных пикирующих бомбардировщиках Пе-2. С этим полком мы долго базировались на аэродроме Гражданка. Наши летчики прикрывали пикировщиков.

В послевоенные годы Т. Т. Савичев окончит Военно-политическую академию имени Ленина, станет начальником политотдела авиадивизии. Той самой дивизии, которой с 1950 года будет командовать Герой Советского Союза Павел Иванович Павлов. Служебные пути командира и комиссара эскадрильи снова сойдутся, но уже на более высоком - дивизионном - уровне.

А пока они успешно руководили эскадрильей в 21-м полку. Командир и комиссар хорошо понимали друг друга. Работали дружно, согласованно. Не случайно их эскадрилья славилась боевыми делами. В значительной мере это был результат отлично поставленной политработы.

Т. Т. Савичев, как и его командир, отличался жизнелюбием и бодростью духа. Не приходилось мне встречать более жизнерадостного комиссара. За его звонкий, заразительный смех друзья называли Тим Тимыча "смеющимся саксофоном". Поддержать морально, помочь советом и делом, разрядить и смягчить напряженную ситуацию в подразделении Савичеву удавалось, как никому. Грамотный политработник, общительный и душевный человек, он глубоко чувствовал и понимал настроение людей. Умел найти нужный подход к каждому. Не случайно от встреч и бесед с Савичевым становилось у его товарищей легче на душе даже в минуты тяжелых утрат, когда летчики, особенно молодежь, нуждались в особой поддержке.

Полковник Т. Т. Савичев уволился в запас в 1971 году с должности заместителя начальника политуправления. Умер 21 апреля 1980 года.

В начале мая 1942 года я проводил занятие по боевым отравляющим веществам с летчиками 2-й эскадрильи. Рассматривали свойства, признаки отравления и меры помощи пораженным стойкими отравляющими веществами (ипритом, люизитом). Мы расположились на воздухе, рядом с землянкой 2-й эскадрильи. Был теплый весенний день. Уже заметно набухли почки на деревьях, вот-вот начнут распускаться листья. Наше внимание привлекли жаворонки. Они, как бы сменяя друг друга, вертикально поднимались в небо и снова опускались, щедро рассыпая трепетные трели. Птицы невольно настраивали на лирические размышления, напоминая о красоте жизни. Собравшимся молодым людям хотелось слушать их, ощущать звуки и запахи весны, но они помнили о том, что народ наш ведет священную войну с фашизмом. Им предстояло прийти на помощь сражающимся за Ленинград. И они готовились к этому. Сегодня - один из очередных дней такой подготовки.

Среди присутствующих не вижу командира 2-й - капитана Лушина, летчика старшего поколения. Вместе с другими маститыми летчиками Николай Иванович Лушин не щадил себя, все свои силы отдавал воспитанию молодых. Взамен получал их уважение и любовь. Это был один из тех бойцов, чьи летные возможности казались беспредельными. Он был надежной опорой командира полка. Бывая у Лушина в эскадрилье, я всегда встречал понимание и ту реальную поддержку, о которой говорил Слепенков во время нашей первой встречи. Вот и сегодня капитан Лушин и его комиссар позаботились, чтобы выкроить время для моего занятия.