Борис Поршнев - Мелье

Крепкие порывы революционного ветра начались во Франции очень задолго до того, как началась революция. Они сменялись кажущимися затишьями. Тогда работали умы. Записи д'Аржансона о революции, стоящей у самого порога, сделаны в середине XVIII века, до выхода «Энциклопедии», до появления основных сочинений Руссо, Дидро, Гельвеция, Гольбаха, Рейналя. Все они в основном примутся за работу лишь после этого шквала, налетевшего в конце 40-х годов.

«Завещание» же Мелье работало в полную силу в 30-х и 40-х годах. Нелегальные, подпольные рукописи в то время, как установили историки Рокэн, Морне, Уэйд, передавались из рук в руки и за короткий срок могли быть прочитаны пятьюдесятью и более лицами. Число копий, снятых с рукописи Мелье, росло в геометрической прогрессии.

Взглянем на судьбу одной из них. Граф де Келюс сделал копию или разрешил сделать для своего собрата по Академии и по научной специальности Жана Буйе. Последний родился и жил в Дижоне, принадлежал, как, например, и Монтескье, к высшему слою «дворянства мантии». Он опубликовал свыше пятидесяти сочинений о праве и древностях, вел переписку и общался чуть что не со всеми видными учеными и литераторами своего времени. Его дом был в полном смысле малой академией, где на еженедельных собраниях бывали и французские и иностранные знаменитости, где обсуждались и зарождались многие ученые К творения. Библиотека Жана Буйе, открытая для пользования, имела мировую известность, была одной из полнейших во Франции. Вот для этого-то собрания и была сделана копия с необыкновенной рукописи необыкновенного кюре из Этрепиньи.

К этому списку, сохранившемуся до наших дней, приложено особое оглавление и примечание, составленные, несомненно, либо академиком графом де Келюсом, либо академиком Буйе. Примечание гласит: «Из всех новых авторов, осмеливавшихся нападать на религию в целом и в частностях, никто не сделал этого с такой силой и ясностью, как автор данного произведения. Здесь не найдешь ни метафизических неясностей, как у Спинозы, Гоббса и Ванини, ни длинных отступлений, способных оттолкнуть три четверти читателей; рассуждения автора прямы, ясны и последовательны Эрудиция в этом произведении так сочетается с искусством писателя, что никогда не утомляет внимания. Можно сказать, что это произведение является изложением системы полной антирелигиозности, собранием всего самого сильного, что создали против официальной веры атеисты и деисты древности и нового времени. Порядок, царящий в этом сочинении, ясно показывает, что оно явилось плодом долгого исследования и зрелых размышлений о вопросах религии. Те, кто ищет таких сочинений по этим вопросам, найдут всех их в этом одном. Вот что побуждает сделать с этого произведения несколько копий для любознательных. А чтобы выразить в наиболее общем виде его идею, к нему составлено настоящее оглавление».

Поистине этими словами либертинство XVII века поднесло лавровый венок своему наследнику и в то же время могильщику.

Жан Буйе умер в 1746 году. Но, видимо, это примечание написано за десять или более лет до того. Экземпляр сочинения Мелье, принадлежавший Буйе, из всех сохранившихся списков самый зачитанный и поношенный. Текст примечания надежнее всего отнести к первой половине 30-х годов — еще до того, как Тирио сообщил Вольтеру о новой звезде первой величины на философском небосводе.

Во второй половине 30-х годов парижская полиция уже изо всех сил старалась смести и стряхнуть со свода эту засверкавшую звезду. Как упоминалось выше, документ от 1741 года из архивов Бастилии в прошедшем времени вменяет подследственному преступление: нелегальную торговлю списками сочинения кюре из Этрепиньи.

Но круг читателей расширялся и становился более разночинным. В 1740–1745 годах за экземпляр, продаваемый из-под полы, брали восемь-десять луидоров.

К рубежу 30-х и 40-х годов, по всей видимости, следует отнести возникновение первой биографической справки о Жане Мелье, отвечавшей разгоряченному общественному интересу. Кто он, автор этого нашумевшего трактата? Нетерпеливая и нескромная любознательность обязательно стремилась заглянуть под завесу, которой этот автор захотел — еще мужественнее, чем Спиноза, — укрыть от потомства свою не имевшую никакого значения, рядом с бессмертной истиной, смертную персону. Ведь в заглавии трактата стояли лишь загадочные буквы «Записи мыслей и мнений Ж.М., священника, кюре из Этр. и Бал. о некоторых ошибках и заблуждениях в поведении людей и в управлении ими».

Впоследствии литературоведы приписали Вольтеру авторство «Краткого жизнеописания Жана Мелье» Но это абсолютно исключается: Вольтер никогда не ездил в Шампань и не мог опросить людей, лично знавших Мелье. Он даже не знал бы, куда именно надо ехать и к кому обращаться. Мало того, нет причин предположить, что от Вольтера исходила инициатива, вызвавшая составление кем-то «Краткого жизнеописания» Верно лишь то, что Вольтер, публикуя это жизнеописание в начале 60-х годов, приложил к нему руку — кое-что опустил, сделал небольшие примечания.

Анализ «Краткого жизнеописания» делает наиболее надежным предположение, что граф де Келюс, узнав от Шовлена происхождение этой анонимной рукописи, адресовался прямо к доставившему ее лицу — адвокату и прокурору Леру, и что Леру является автором «Краткого жизнеописания». В этой короткой справке наиболее осведомленно очерчены последние годы жизни Мелье. Автор знает и все детали, касающиеся его смерти. Автор описывает обложку из серой плотной бумаги, в которую был заключен третий экземпляр рукописи Мелье, врученный господину Леру Он воспроизводит короткие строки, начертанные Мелье на оборотной стороне этой обложки. Молодые годы Мелье описаны более общо, вероятно, со слов самого Мелье, но зато автор поименно называет немногих лиц, с которыми близко общался покойный кюре в последний период жизни: кюре Вуори, кюре Делаво, отца Бюффье и себя самого — Леру.

«Краткое жизнеописание» составлено в тоне симпатии, уважения и дружбы к Мелье, тактично отводит что-либо дурное от его памяти, но никак не оценивает его идеи. Впрочем, составитель, очевидно не без дальнего прицела, бросает: «Свои мнения он почерпнул исключительно из чтения Библии и отцов церкви».

Есть в этом «Кратком жизнеописании» и одна странная ошибка: годом смерти Мелье назван не 1729-й, а 1733-й. Если это не искажение при последующей переписке, то, очевидно, простая ошибка старческой памяти, которую Леру не проверил. Тем больше оснований думать, что писал он не вскоре после смерти Мелье, а лет через десять, когда грохочущая слава «Завещания» вытребовала раскрытия анонима.

Кстати, к тому же времени, что и «Краткое жизнеописание», надо, очевидно, отнести появление в мире еще двух драгоценных посмертных следов Жана Мелье: его малого опуса номер один и его портрета.