Александра Шарандаченко - Регистраторша ЗАГСА. Из дневника киевлянки

— Это саботаж! Ни Ванькевич, ни Таранович не обращают внимания на мою просьбу! Срывают мою работу! Как же я без стула?

Мой новый «пан» — плешивый, низкорослый, суетливый старичок. Двух слов не скажет, чтобы не вставить «это». Косноязычен, двух фраз как следует не свяжет, но пыжится, гонор свой показывает. Я уже несколько раз обрывала его.

«Пан» прислушивается к моим разговорам с посетителями, а затем подсказывает:

— Напоминайте про птицу!

— О кроликах, о кроликах скажите!

— Спрашивайте и выпытывайте!

— Почему до сих пор нет сведений о свиньях?

— Не забывайте о козах!

Так и подмывает выпалить: «Свиньи давно уже съедены немцами, а одного козла могу записать, хоть и облезлый». Но я молчу, про себя подсчитываю, сколько раз он вставил «это», и продолжаю записывать.

Один бланк готов. Начинаю заполнять другой и вновь слышу:

— Это вы регистрируете курочек?

— Запишите: конь.

Мой «пан» искоса поглядывает на меня. Пускай. Все равно перехитрю. Люди видят мое лицо, мимику и догадываются, что нужно хитрить. Кое-кто не выдерживает:

— Ой, лышенько, панночка, неужели заберут?

Из очереди в ответ:

— Как раз. Так я им и дам!

— Не дашь: саботаж!

— Детей забирают, что уж там скот.

— Осталась у меня одна коровка, такая же старая, как и я, а внуков нет, вывезли в Ерманию. Сыны на войне.

«Панночка» в ватнике пытливо смотрит на жалкого владельца коровы. Ну, догадайся же, старый!

Тут Сычев не вытерпел, подскочил:

— Панове, вы это не поварите, это излишне, это… А вы, пани (уже обращаясь ко мне), того, слушайте, это, лишь конкретные ответы, это…

Быстро поглощаю постный обед. В глазах мельтешат записи: «коров — 1», «лошадей — 1», «кобыл — нет», «свиней — нет».

— Господа, хлеб дают!

Ожили, заблестели очки, засияли лысины от нежданной радости. Талоны получили еще в субботу, наконец-то их можно будет теперь «отоварить». Пустеют места за столами, «паны» идут за хлебом. Умудрилась вырваться и я.

Через несколько минут весь отдел жевал, поглощая хлеб. Двигались, топорщились запавшие щеки.

Настроение поднялось. Кое-кто даже пошучивал с посетителями. Я съела довесочек, а остальное запрятала. Отрезала кусок Маринке, которая должна была принести посуду под капусту. Эту капусту ждем не дождемся. Есть надежда на то, что выдадут ее сегодня. Заместитель председателя управы «пан» Батрак, который руководит раздачей, загулял на свадьбе сотрудника жилищного отдела Гулина, посвященного в сан священника и вступившего в брак. Говорят, свадьба была шумная, пышная. В воскресенье я случайно видела гуляк в открытой автомашине под зонтиками (шел дождь). Они ехали с Приорки, со свадьбы, пьяные, с красными от вина лицами.

Будет или не будет сегодня капуста, а хлеб уже есть! Маринка полакомится кусочком, остальной съедим за ужином. Вот если бы эти 2800 граммов тянулись бесконечно!

…В комнату заглянуло на минуточку солнце. Посетителей стало меньше. За десятью столами жевали. Отрезали еще по кусочку и, опасаясь, что ненароком съедят весь полученный хлеб, спрятали его.

За окном черно. Вот так же мрачно было сегодня на душе.

Мобилизация в Германию уже не обходит действующих предприятий и учреждений. Вчера на работе мне по секрету оказали, что и в управе имеется список «лиц, подлежащих мобилизации». Списка этого страшатся; каждый надеется, думает, что его фамилии там нет.

Плохо спала. Мне все казалось, что кто-то бродит под окном, почему-то я плакала, куда-то ездила.

В связи с мобилизацией на работы в Германию бюро метрик получило приказ: в обязательном порядке вписывать детей в паспорта матерей. Так будет удобнее отделу труда, жандармам и полицаям. Если нет метрик о рождении, вписывать детей по справкам домоуправления или домовладельца. Во всех случаях нужно обязательно ставить печать.

Этот приказ открыл еще одну спасительную лазейку. Уже вписала в свой паспорт Маринку как дочку.

И правда: какое удобство! Не листать метрик, и без того истрепанных лихолетьем, не тревожиться из-за отсутствия такого документа, утерянного или сгоревшего. Наконец, очень быстро можно найти наилучший выход из положения. Сегодня целый день вписывала в паспорта детей.

Зина, которая обрадовалась этому приказу, первой пришла ко мне. Она шутила, хоть и дорого, надо думать, доставалось это ей.

— Обещаю и клянусь, что после войны немедленно рожу сына, а сейчас впишите авансом, потому что я в списке! Я давно пустила слух в управе о том, что у меня есть сын. Не бойтесь, не подведу. А чем я виновата, что вышла замуж как раз перед началом войны?

Почин был неплохим. Я старалась сделать так, как лучше людям.

Работа эта куда более интересная, чем регистрация коров и коз. На дверях нашего бюро метрик бросается в глаза табличка: «Регистрация рождений, браков, усыновлений и смертей». Второе-то слово сейчас — точно волшебное.

Весна пришла неожиданно, как приходят большая радость или же несчастье. Уже в пятницу стало тепло, на вербах появились пушистые почки. Начали появляться на свет нежные, клейкие, словно покрытые лаком, листья.

На моих глазах оживал наш сад. Я заметила это случайно. Проснулась в четыре или пять часов утра, и потянуло к окну: сквозь сон услышала щебетание и посвист птичек. Открыла форточку. Да, я не ошиблась. Комнату заполнили птичьи голоса, потом ринулся свежий, весной пахнущий воздух. Позабыли о зимнем сне молодые груши и яблони, растущие под самым окном. Деревья — в нежной, еще очень бледной зеленой кисее. А как красивы молодая травушка, пробившиеся из земли щавель, редиска, цветы.

Не могу отвести глаз от яблонь и груш. Листочки на них медленно-медленно разворачиваются, кисея становится ярче, плотней. Земля дышала, вздыхала с облегчением. Грядка под окном словно поднималась и опускалась, редиска выбросила пятый но счету листочек и сразу же стала заметной.

Сад набирал, жадно пил из земли буйную силу. Помешать этому не мог никто и ничто.

Но сердце сжалось: впереди — голодный день. А тут еще гудят в небе «длиннохвостые селедки». На улице — чужаки в военной форме. Все это напоминает о том, о чем можно забыть лишь на минуту. Вот и сейчас: засмотрелась на садок и забыла. А надолго ли? Весна не скрасит того, что уродует война.

Под пение птиц сладко спится. А истощенной голодом, но не теряющей оптимизма регистраторше — тем более.

Спала до утра крепким, спокойным сном. Утром надела весеннее платье. Стала такой легонькой, что боялась — ветер меня унесет. Но нет, он пожалел, не сдунул.

Сегодня стирала и продолжала наблюдать пробуждение природы. Через раскрытые двери кухни был виден весь сад. Черной там осталась лишь одна дорожка.