Григорий Санников - Лирика

Все — прекрасно, кабы не погода: тот же пронизывающий ветерок гонит с пляжа, хотя и солнечно; в степи — жарко, а у моря — пронизывает; и ловишься на этом; два только раза погрелись в купальных костюмах, а вчера — продрог; и боюсь, что опять что-то подцепил: ломит голову, есть чувствительность в боку, слабость и усталость (может быть, это и перепек, может быть, это и усталость от 4-х прогулок в горы). Хоть на солнце и жарит, а… холодно; нет доверия к самому солнцу; и опять спрятался в теплое; а на купанье махнули рукой; авось к июлю можно будет и купаться. Мне не советуют лезть в воду, пока не будет 18° по Ц (а сейчас t° воды — 14–15, не более). И потом — огорчение: из Коктебеля исчезли красивые камушки, и нет даже охоты их искать.

Не знаю, выйду ли из сонной одури, в которую впал здесь; приехал усталый, а сейчас чувство усталости перешло в откровенную лень; присоединяется и сознание, что не стоит работать. Ведь я мечтал, отдохнув, приняться за 2 часть «Между двух революций» и, кончив ее, поставить точку на стиле работ последних лет (прицелиться к Грузии, Армении или к Алтаю и т. д.); а Мстиславский, сыграв-таки злую свою роль, точно зарезал во мне мое детище. И, глядя вперед, недоумеваю: кончать или не кончать работу. Во всяком случае, я намереваюсь «Федерации» поставить прямой вопрос: когда она печатает первую часть; и в случае, если Корнелий Зелинский, или Селивановский, [24] Алексей Павлович Селивановский (1900–1938) — литературный критик. или тот же Мстиславский поставят дело так, что надо-де переработать заново отданную порцию книги, я вторую часть книги писать откажусь и потребую назад рукопись. Эта-то неопределенность за целый сезон 1933/34 года (над чем работать) таки ставит в глупое положение; точно человека, работавшего в поте лица б месяцев, рассчитали: («убирайся на все 4 стороны») в разгаре его работы. Вкус к ней потерян. А еще не знаешь, над чем иным работать (над 3-м ли томом «Москвы», над «Германией» [25] По замыслу Белого роман «Москва» должен был состоять из четырех томов. К работе над третьим томом Белый приступить не успел. О замысле романа «Германия» см. ниже. ли, или искать работы очеркистской). Когда пишешь большой том и планируешь время полугодиями, то удар по неоконченной работе на ряд месяцев ставит тебя в положение безработного неудачника.

Знаете, Гр<���игорий> Александрович, я Мст<���иславскому> не прощу его гадости: он точно «сглазил» меня; и теперь знаю, что «Межд<���у> двух рев<���олюций>» останется недоноском. Когда книга написана, есть удовлетворение; и не пугает судьба ее (напечатают или забракуют); а когда она еще в зародышевом состоянии и ее «сглазят» в утробе — родится уродец.

Но эти размышления уже — «пена»: суета сует! А я — над ней; боюсь, что и немного над жизнью.

Меня влекут ритмы тысячелетий (социализм через 500 лет, история старых культур и т. д.), а не современность, не «злобы дня»; и менее всего писат<���ельский> съезд после того, как я узнал, что И.М. <���Гронский> покидает Оргкомитет (так здесь передали мне); и чувствую: он-то и был связующим звеном между литер <���атурной> современностью и мною.

Кстати: не можете ли сообщить, кто сейчас в Орг-комит<���ете> ответственное лицо, ибо меня волнует судьба М. С. Волошиной [26] Мария Степановна Волошина (1887–1976) — вдова М. А. Волошина, который умер в 1932 году, не успев оформить передачу своего дома в Коктебеле Всероссийскому союзу писателей. , она всецело зависит от Оргком<���итета>, положение ее очень неопределенно; ввиду этого ей надо знать лицо, а не безличное учреждение; зависимость всей жизни, судьба ее, — от безличн<���ого> учреждения с текучим составом; она не знает, к кому ей обращаться с рядом недоумений; и она очень беспокоится. У меня было намерение, вернувшись в Москву, поговорить с И.М. о трудностях ее; а он, кажется, уходит; пока судьба ея жизни зависела от канцелярии, а это нести — трудно.

О ней, вообще, хотел переговорить с Вами и посвятить даже И.М. с особенностями ее бытия (ведь ее могут каждый день попросить очистить дом отдыха, отданный Волошиным Союзу писателей).

Рад, что скоро выйдут «Египтяне» [27] Речь идет о романе в стихах Г. А. Санникова «В гостях у египтян» («Новый мир», 1932. № 5). .

------

Дорогой друг, Вы вероятно чувствуете по письму, что я все еще в некотором смысле в упадке; но «упадочность» эта не на почве моральной, а, вероятно, физической (и — только).

Очень-таки сдал за этот год организм; и все еще никак он не может приспособиться к жизни. Надеюсь все же на второй месяц отдыха; было б обидно, если бы не удалось ни разу выкупаться.

Еще раз простите за это пустое письмо (пишу его из-под мигрени). Остаюсь сердечно любящий Б. Бугаев.

Ф.В.<���Гладкову> пишу на днях: получил от него удивительное, меня так порадовавшее письмо.

Коктебель, 24 июня <19>33 г.

<���…> Сейчас вполне упиваемся отдыхом; эту неделю 2 раза в день купались и радостно вбирали в себя тепло. Вы не можете себе представить, как хорошо себя чувствуешь после солнечного дня с купаньем; кажется, что солнечные лучи бродят в крови; становимся постепенно коричневыми. Чувствуем бодрость; каждый день, проведенный здесь эту последнюю неделю, ощущали, как подарок. Только сегодня опять заоблачнело; с моря дует влажной и теплой сыростью. Но думаю, что это не надолго.

Живем мирно; нас 34 человека; народ милый, мирный; и даже Мариенгоф производит очень приятное впечатление: тактичен, любезен, скромен, не навязчив.

Чувствуем огромное облегчение: уехали Мандельштамы, к столику которых мы были прикреплены. Трудные, тяжелые, ворчливые люди. Их не поймешь.

Собираю камешки: увы, их мало. В голове, как облака, курятся мысли, переходя в звуки. И знаете вокруг чего? Вокруг темы соц<���иалистического> реализма. Напишите откровенно: стоит ли их закрепить для статьи в «Новом мире»; если там Гронский остается и В.Ф. [28] Описка — речь идет о Ф. В. Гладкове. Относительно статьи в «Новом мире» Г. А. Санников делает примечание: «Наброски статьи о социалистическом реализме А.Б. начал, но не окончил: помешала болезнь». присутствует, то смелости хватит; и не стыдно, если и забракуют. Если же там новая редакция (я всегда живу с мыслью, что уйдут те, с кем легко), то, разумеется, не покушусь, хотя мыслю свои мысли на эту тему не как программное высказывание, а как «заметки на полях книги», т. е. без претензий. Но без Вашего совета не дерзаю закреплять на бумагу то, что свободно роится в сознании. И еще, дорогой друг, если знаете, сообщите имя и отчество Фадеева; а также адрес его.

Спешу кончить, чтобы письмо попало к отходу почты.

Крепко обнимаю Вас; очень соскучился по Вас и Вашим. Скоро увидимся. <���…>