Теодор Крёгер - Четыре года в Сибири

- Ну, а как ты добрался до стрелы? – спрашиваю я Василя.

- На северной стороне деревни находится большое болото. В нем очень много «окон», мест с открытой водой, потому оно очень опасно. Что лежит за болотом? Я снова и снова спрашивал себя об этом. И вот однажды я отправился и целыми днями искал путь, который должен был провести меня через болото. Но пути не было, всюду были «окна», и длинная жердь, которую я взял с собой, чтобы опускать ее тут и там в «окна», нащупывая дно, всюду тонула. Потому мне пришла в голову мысль пойти через болото на коротких, широких лесных лыжах-снегоступах. Я выбирал проходимые места и почти через три дня дошел до края болота. Я провел там один день, чтобы все высмотреть. Я нашел свежий помет лосей и медведей, места, где гнездились глухари и тетерева, и этого мне хватило, чтобы не умереть от голода. После дальнейшего перехода я добрался до старой каменоломни. Поблизости ее лежали разрушенные и брошенные маленькие каменные домики. Маленький ручеек бежал по лесу, я тогда пошел вдоль него, и он, очевидно, привел меня туда, где поблизости были люди. Когда я ранним утром убил там глухаря и принялся его жарить, то услышал вокруг себя странный шум и шелестение. Я снова и снова прислушивался, но никого не видел, пока внезапно стрела не пролетала мимо меня и не застряла в дереве на высоте моей головы. Я вырвал стрелу, схватил ружье и убежал. Я бежал до тех пор, пока через болото не добрался до Забытого, и хотел теперь вернуться туда с мужиками, чтобы поймать этих лучников. Но они не хотят сопровождать меня, потому что им до этого нет никакого дела. А мне любопытно узнать, что это за люди, которые еще сегодня пользуются луком и стрелами. Барин, мы хотим пойти туда! Я покажу вам дорогу, я ее еще прекрасно знаю, так как я достаточно долго искал ее. Те люди, которые живут по ту сторону болота, наверняка, боятся опасного болота. Или они боятся множества светлячков, которые светятся так таинственно. Что вы думаете? Есть еще много людей, которые скрыто живут здесь в девственных лесах. Пожалуй, тайгу и все ее тайны никогда не смогут изучить полностью, потому что она слишком велика!

Дважды заходило солнце. Мы были снаряжены для предстоящей экспедиции.

Четыре охотника, в том числе Василь, Иван Иванович и я, выступили в поход. Мы выглядим действительно необычно. На лице очки, на них и на всю голову натянута маска из тонкой кожи из козьих шкур, на теле рубашку из такой же кожи, на руках тонкие перчатки, которые зашнуровываются поверх запястий. Наше продовольствие состоит преимущественно из черного ржаного хлеба, чая, сала, соли, перца; очень много патронов, винтовки и охотничьи ножи. Каждый несет на спине пару короткой лесной обуви – лыж-снегоступов.

Едва мы вошли в лес, как на нас со всех сторон напали комары. Наши кожаные маски защищают нас от их укусов. Через стекла очков я могу видеть, как тысячи, целые тысячи, мириады маленьких и больших комаров бросаются на нас, пытаются пролезть в каждое самое маленькое отверстие, слышно, как они гудят и жужжат всеми оттенками звуков. Если рукой в перчатке провести по кожаной рубашке, то похоже, как будто провел по кровоточащей ране, так много комаров можно раздавить одним движением.

Мы идем час за часом. Невыносимая жара, маски на лице, регулярный, проворный шаг, которым лесные жители неутомимо преодолевают все лесные преграды, пот потоками течет из пор. Не только лицо совершенно мокрое, все тело уже давно вспотело так, как будто меня вытащили из воды.

Маленькая лесная просека – это наше спасение. Траппер, наш проводник Василь, быстрыми пальцами сдирает кожаную маску с лица, и я вижу его мокрое лицо, его почти безумный взгляд. Он падает там, где стоял, и жадно вдыхает воздух. Мгновенно я сделал то же самое; воздух, несмотря на жару, кажется мне холодным. Костер разожжен, в него кладется мох, так как при горении из него получится дым, который должен защитить нас от ужасных комаров.

- В жизни я никогда еще так не потел, Федя! – шепчет Иван Иванович. – Когда мне с Засуличем пришлось во время Японской войны переплывать реку Ялу, где как раз шел ледоход, на спине лошади, и японцы обрушили на нас град пуль, так там тем из нас, кому удалось выжить, узнали, что можно вспотеть в ледяной воде! Когда я в следующий раз буду мыться в бане, я, наверное, замерзну, как ты думаешь?!

Мы все лежим на земле, и хотя дым клубами проносится мимо нас, мы жадно вдыхаем воздух; мы даже почти забыли о еде. Пока четыре глухаря и три тетерева, которых мы быстро застрелили, постепенно спокойно жарятся на костре, мы купаемся и очень долго лежим в воде. Становится действительно прохладно, так как мощные реки в Сибири несут и в разгар лета довольно холодную воду, и потому мы торопимся одеться, поесть, отдохнуть и приступить к дальнейшему маршу.

После долгих часов мы добрались до болота.

Далеко вплоть до бесконечного горизонта тянется низкое, почти безлесное болото. Только поодиночке видны угловатые, кривые, синеватые силуэты болотных сосен. Над маленькой трясиной и едва ли видными, покрытыми желтоватым мхом «окнами», у которых поджидает беспечного пешехода зыбкая, засасывающая, мучительная, медленная смерть, порхают и танцуют большими и маленьких роями поденки, а с наступлением темноты порхают мотыльки и ночные бабочки. С жужжанием и ворчанием уютно кружат огромные жуки, похожие на шумные двухэтажные автобусы из большого города с громкими сигналами. Они – бесспорные хозяева ситуации, их бас заглушает звуки всех других насекомых.

Полночь приближается, мучения постепенно уменьшаются, мы вшестером снова можем есть, пить, курить и немного отдохнуть.

На четвертый день нашего путешествия, мы как раз уже приблизились к концу внушающего страх болота, начинается ветер. Мы стягиваем даже наши кожаные рубашки и веселимся от радости, что снова можем дышать свободно, как сердцу угодно. У нас превосходная еда, тем более, мы все очень голодны. Осторожно мы обходим наш лагерь, так как каждый шаг вне «проверенного» жердью места может оказаться для нас опасным.

- Смотрите, барин, – обращается ко мне наш Василь, – если не поберечься... И мужчина становится на покрытое желтоватым мхом «окно».

Через полчаса мужчина по колени увяз в болоте; мы пристегиваем наши снегоступы, и объединенными силами вытаскиваем его после этого «эксперимента».

- Но если останешься один... медленная смерть... Думаю, я мог бы сойти с ума, барин, так медленно... все глубже и глубже, и не за что ухватиться... Зачем только Бог создал все эти опасности для нас, людей?

- Чтобы человек не воображал себе, что он мог бы справиться со всем и сопротивляться всем опасностям, – говорит Иван Иванович.

Летние сумерки опускаются над болотистым мхом, и особенная тишина царит над этим кусочком вечности.