Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Таков был противостоявший нам весной 1944 г. враг. Морально подавленный, страшившийся расплаты за совершенные преступления, но все еще продолжавший разбой и готовый на все ради собственного спасения, а поэтому по-прежнему опасный.

И все же, к сожалению, здесь не был повторен Сталинград.

II

Маршал Г. К. Жуков решил разгромить вражескую группировку севернее Днестра. Полагая наиболее вероятными попытки врага отвести свои войска через Каменец-Подольский на юг и юго-запад, за Днестр, командование фронта принимало энергичные меры, чтобы лишить врага такой возможности. С этой целью 4-я танковая армия должна была после овладения Каменец-Подольским двигаться навстречу 38-й армии, наступавшей с востока. Так предполагалось создать к северу от Днестра внутренний фронт окружения.

1-й танковой армии генерала М. Е. Катукова было приказано переправиться через реку всеми силами и разгромить вражеские войска в междуречье Днестра и Прута.

Таким образом, на внутреннем фронте окружения действовали главные силы 1-й гвардейской, 18-я, 38-я общевойсковые и 4-я танковая армии. На внешнем - 1-я танковая на юго-западе, 18-й гвардейский стрелковый корпус 1-й гвардейской армии и 60-я армия на западе.

1-я танковая армия противника была к 28 марта охвачена почти со всех сторон в районе к северо-востоку от Каменец-Подольского. Кольцо, окружность которого достигала 150 км, не было прочно замкнуто лишь на западе, между левым флангом 4-й танковой армии у Лянцкоруни и правым флангом 1-й гвардейской армии у населенного пункта Чемеровцы. Разрыв составлял до 15 км.

1-я гвардейская армия, имевшая там 11-й и 30-й стрелковые корпуса, лишилась их. Распоряжением фронта первый был передан 1-й танковой армии и ушел с ней на Коломыю и Черновцы, а второй переподчинен 4-й танковой армии. Остальные силы 1-й гвардейской армии на северном секторе "кольца" вели ожесточенные бои с окруженными.

4-я же танковая армия, овладевшая к тому времени Каменец-Подольским и образовавшая юго-западную часть "кольца", также не могла закрыть разрыв. Она понесла в предыдущих боях значительные потери и теперь имела менее 70 танков. Приданный ей на усиление 30-й стрелковый корпус также не располагал достаточными силами: в его составе были только две дивизии и ограниченное количество артиллерии. Да и развертывался он для боя уже в ходе отражения контратак, не успев подтянуть артиллерию после форсированного движения. Наконец, и 4-я танковая армия, и 30-й стрелковый корпус испытывали острый недостаток в боеприпасах и горючем, так как были оторваны от остальных сил фронта и снабжались только воздушным путем.

На всем внутреннем фронте наши войска превосходили противника по живой силе, но не располагали достаточным количеством артиллерии и особенно танков. У нас имелось около 130 танков, а у противника - более 300. Что касается артиллерии, то на труднопроходимой местности она перемещалась медленно и нередко отставала.

Фронт располагал тремя танковыми армиями, а для выполнения основной, решающей задачи не оказалось достаточного количества танков. К сожалению, дело обстояло именно так. Танковые армии были малочисленны, разбросаны и использовались разрозненно, как и правофланговые корпуса 1-й гвардейской армии, оторванные от нее.

Свежая и наиболее сильная 1-я танковая армия, хотя и успешно действовавшая далеко за Днестром, в районе Черновцы и Станислава, практически не могла оказать помощи в разгроме окруженной группировки противника.

Что же касается 3-й гвардейской танковой армии, то ее главные силы с 29 марта были выведены в резерв фронта на доукомплектование с целью подготовки к доследующим действиям - овладению г. Львов и выходу на государственную границу на завершающем этапе операции. Это было сделано в соответствии с планом, изложенным в докладе Военного совета фронта Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину от 25 марта и подробно разрабатывавшимся тогда штабом фронта во главе с генерал-лейтенантом А. Н. Боголюбовым. Только ее 9-й механизированный корпус генерала К. А. Малыгина, переданный на усиление 1-й гвардейской армии, участвовал в разгроме окруженной группировки противника.

4-я танковая армия, о боевых возможностях которой сказано выше, в силу сложившейся обстановки была не в состоянии нанести мощный удар по окруженной группировке противника еще и потому, что вынуждена была обороняться в Каменец-Подольском и его окрестностях от контратакующего врага. Не могли это сделать и успешно преследовавшие противника с востока 18-я и наша 38-я армии, так как не располагали танками, в то время как окруженная группировка наполовину состояла из танковых дивизий.

Все это показывает, что хотя 1-я танковая армия противника была отсечена от своих тылов, изолирована и зажата на небольшом пространстве, но условия для ее уничтожения были непрочны. Внутренний фронт окружения был уязвим, причем на важнейшем направлении - западном.

Следует вновь подчеркнуть, что при всех трудностях в снабжении войск боеприпасами и горючим фронт располагал силами, способными уничтожить каменец-подольскую группировку гитлеровцев.

Но для этого прежде всего, конечно, нужно было по-иному использовать 1-ю танковую армию. Это отметил впоследствии в своих мемуарах и Г. К. Жуков. "Сейчас, - писал он, - анализируя всю эту операцию, считаю, что 1-ю танковую армию следовало бы повернуть из района Чорткова-Толстое на восток для удара по окруженной группировке"{185}. Касаясь вопроса, почему это не было сделано, он пояснил: "Но мы имели тогда основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг через Днестр в район Залещики. Такое решение казалось вполне возможным и логичным"{186}.

Свою долю вины за то, что "мешок", в который попала 1-я танковая армия противника, не был прочно завязан, несем и мы, командармы. Мы не можем уподобляться немецко-фашистским генералам, ссылающимся то на распутицу, то на морозы в оправдание своих просчетов и поражений.

Скажу о себе. Успешные действия 38-й армии по разгрому противостоящего врага, очевидно, несколько притупили во мне и в Военном совете армии, как и во многих подчиненных, ощущение сложности стоявших перед нами дальнейших задач. Верилось в то, что противник быстро теряет способность к сопротивлению и что вследствие этого мы легко и в кратчайшие сроки уничтожим окруженную группировку.

С такими настроениями, общими, на мой взгляд, для командования и фронта и армий, отчасти связаны и недоработки в ведении разведки с целью своевременного вскрытия состава и намерений противостоящих частей. Сначала разведка фронта и армий правильно определила стремление противника отвести свои войска за Днестр, но затем не вскрыла изменения направления выхода из окружения и ввела командование в заблуждение.