Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Получила пополнение и наша 1-я танковая армия. К ней на усиление прибыли танковые и самоходно-артиллерийские части, имевшие на вооружении 213 бронеединиц. Кстати, 25 апреля, как раз накануне новой попытки врага достичь своей цели, этой армии было присвоено почетное наименование гвардейской, с чем я от души поздравил ее командующего генерал-лейтенанта М. Е. Катукова.

Мы были лучше подготовлены к борьбе с противником, которая возобновилась 26 апреля. В тот день, завершив перегруппировку и сосредоточение сил, враг двумя пехотными дивизиями со 120-130 танками нанес удар на стыке 18-й и 38-й армий, стремясь наступлением на Коломыю и Черновцы обойти Городенку с юга, отрезать и разгромить наши войска в междуречье Днестра и Прута.

Так наши предположения о действительных намерениях противника подтвердились. И поскольку удара мы ждали именно на этом направлении, то и приняли необходимые меры к его отражению. В результате все атаки были успешно отбиты.

На следующий день на том же участке последовал еще более мощный удар. Вражеские силы, участвовавшие в наступлении, были дополнены двумя пехотными дивизиями с танками. Атаке предшествовали авиационная подготовка (560 самолето-вылетов) и массированный удар артиллерии на узком участке фронта шириной 4-6 км.

III

В ходе боев, продолжавшихся о неослабевающей силой до конца апреля, атаки вражеских войск сменялись нашими контратаками. К 1 мая враг начал выдыхаться. Фронт его наступления изо дня в день сокращался, количество атак уменьшалось. А к 5 мая они и вообще прекратились почти по всему фронту армии. На переднем крае противника была отмечена смена немецких частей, отводившихся на отдых и пополнение, венгерскими.

Таким образом, Станиславский выступ остался в наших руках. Вражеский план восстановления единого фронта, разрезанного у Карпат, потерпел провал. Причем эта попытка дорого обошлась противнику.

Основу нашей обороны составляла устойчивая система противотанковых средств. Противнику лишь на первом этапе наступления удалось потеснить наши части, в дальнейшем же он почти не продвигался вперед. Так, если всего вражеские войска на отдельных направлениях с 17 апреля до 5 мая продвинулись на 20-30 км, то большая часть этого расстояния была ими пройдена на первом этапе наступления - с 17 по 20 апреля. За последние же десять дней - с 26 апреля до 5 мая - их продвижение составило всего лишь 3-6 км, да и то на отдельных участках.

Такое значительное различие объяснялось тем, что на первом этапе наступления противника не была полностью сосредоточена вся имевшаяся у нас артиллерия, особенно противотанковая. Часть ее отстала при передислокации через Днестр. Например, 269-й истребительный противотанковый артиллерийский полк прибыл только к исходу 17 апреля, а 32-я истребительная противотанковая артиллерийская бригада - к вечеру следующего дня. Когда же артиллерия подтянулась, то создала "подкову" на направлении главного удара танков, завлекла их в огневой "мешок" и 20 апреля, как упоминалось выше, нанесла им тяжелые потери. Всего за период наступления противника было подбито и сожжено 148 его танков и штурмовых орудий. Враг потерял только убитыми около 7 тыс. солдат и офицеров.

Самоотверженно боролись с врагом артиллеристы. Приведу хотя бы два примера.

Батареи 269-го истребительно-противотанкового полка, занимавшие оборону на южной окраине населенного пункта Олеша, были атакованы танками и пехотой противника. Враг стремился прорваться на восток. Но отважные артиллеристы преградили ему путь. Особо отличилась первая батарея капитана А. И. Хроменкова. Ее личный состав во главе с командиром мужественно вступил в борьбу с превосходящими силами противника. Наводчик старший сержант И. А. Синцов, подпустив вражеский танк на 200 м, с первого же выстрела поджег его, а затем уничтожил экипаж и 14 пехотинцев. В это время умолкли два наших соседних орудия. На одном из них был выведен из строя весь расчет, другое было разбито снарядом, и возле него остался невредимым лишь наводчик сержант В. П. Моисеев. Не растерявшись, он кинулся к уцелевшей пушке. Заняв место у ее панорамы, сержант Моисеев меткими выстрелами уничтожил два фашистских "тигра"{208}.

Геройски действовала и седьмая батарея 829-го артиллерийского полка, которой командовал старший лейтенант А. Я. Шех. Ее орудия располагались на скатах высоты 359,0 и прикрывали важную дорогу, ведущую в крупный населенный пункт Обертын.

В течение двух дней пехота и танки противника пытались овладеть этой высотой. Они предприняли более десяти атак, но безуспешно. Не помогли ни бомбовые удары авиации по высоте, ни интенсивные огневые налеты артиллерии и шестиствольных минометов. Батарея лейтенанта Шеха стояла на своих позициях прочно. Она подбила несколько танков, уничтожила свыше роты пехоты. Пали смертью храбрых командир батареи и часть орудийных расчетов, но противник не прошел{209}.

Высокую оценку получили действия 9-й гвардейской и 32-й истребительно-противотанковых бригад, совершивших коллективный подвиг при отражении вражеского наступления. Первая из них была награждена орденом Ленина, вторая - преобразована в 11-ю гвардейскую.

Не достигнув поставленной цели, войска противника перешли с 5 мая на Станиславском направлении к обороне.

Как раз в те дни, когда мы отражали вражеское наступление в районе Станиславского выступа, к нам приехал писатель Константин Михайлович Симонов. Мы познакомились еще под Сталинградом, когда я командовал 1-й гвардейской армией. Момент тогда был неподходящий для продолжительных бесед, но все же наш гость побывал в войсках и на переднем крае, беседовал с бойцами, командирами и политработниками. Вскоре после той встречи К. Симонов написал правдивую яркую повесть "Дни и ночи", в которой, наряду с показом тяжелых кровопролитных боев, отразил, на мой взгляд, главное - величайшую убежденность воинов Сталинграда в конечном разгроме врага.

И вот теперь Константин Михайлович приехал к нам, когда мы, оставив позади тысячи километров освобожденной родной земли, были уже вблизи заветных полосатых столбов западной границы. На этот раз мы имели дело со смертельно раненным, обреченным врагом. Но, отчаянно пытаясь уйти от окончательного поражения, противник именно здесь, на нашем участке фронта, искал в тот момент хотя бы временного успеха. И потому в нашей полосе шли жестокие бои. Вероятно, это и привело сюда писателя, всегда устремлявшегося туда, где было трудно, где в тяжкой борьбе особенно ярко раскрывались духовные черты человека.

В этот его приезд нам удалось больше встречаться и беседовать. Правда, урывками, когда это позволяла обстановка. Помню, находясь с нами на наблюдательном пункте, он подметил, что противник часто менял направления своих ударов, а продвижения не имел и лишь нес все возраставшие потери. Искреннее восхищение вызвала у него быстрота маневра истребительно-противотанковых частей, превосходившая все, что он видел под Сталинградом.