Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Отчасти в этом повинны сами артиллеристы. Очень немногие из них рассказали в своих воспоминаниях о славных боевых делах артиллерии, без которой не обходился ни один бой, ни одна операция. Между тем были бы интересными и полезными их воспоминания об управлении большой массой артиллерии, о героических подвигах артиллеристов как при прорыве обороны под Киевом, так и при отражении контрударов под Брусиловом. Они, несомненно, могли бы раскрыть новые страницы славной Киевской наступательной операции, пополнить сокровищницу боевого опыта наших Вооруженных Сил.

Блестяще выполненная артиллеристами в то время задача была исключительно сложна и трудна: впервые нами применялись такие высокие плотности - свыше 350 орудий на 1 км фронта. И тоже впервые, достигнув превосходства в технике над противником, мы тогда осуществили прорыв вражеской обороны средствами техники. Генералы Лихачев, Баренцев, Корольков, Волкенштейн, Краснокутский были первыми артиллерийскими начальниками, практически руководившими выполнением этой сложной задачи.

Хочу сказать доброе слово, в частности, о командующем артиллерией нашей армии генерал-майоре В. М. Лихачеве. Это волевой, знающий организатор с богатым боевым опытом. К тому времени, когда я вступил в командование 38-й армией, он со своим штабом уже составил план артиллерийского наступления в Киевской наступательной операции. Не менее успешно был им скорректирован этот план, когда я счел необходимым сократить участок прорыва с целью увеличения плотности артиллерии.

Безукоризненно действовала артиллерия в ходе операции. Она разрушала инженерные сооружения и укрепления, уничтожала наблюдательные пункты, огневые средства, живую силу противника, парализовала работу вражеских узлов связи и управления, на 85-90% подавляла огонь фашистских артиллерийских батарей, как засеченных до начала наступления, так и выявленных в период артиллерийского наступления.

Следует подчеркнуть, что к 15 ноября на небольшом участке фронта 38-й и 3-й гвардейской танковой армий немецко-фашистское командование сосредоточило девять танковых (в том числе полностью укомплектованные 1, 19, 25-ю и дивизию СС "Адольф Гитлер", а также пополненные личным составом и танками 7-ю, 8-ю и дивизию СС "Райх") и две моторизованные дивизии, не считая пехоты. Иначе говоря, против нас было брошено почти столько же танковых и моторизованных дивизий, сколько действовало на Курской дуге против главных сил всего Воронежского фронта.

Столь значительным массированием сил и средств фашистское командование рассчитывало легко осуществить свой план возвращения в Киев. Однако просчиталось. Незначительное продвижение противника не окупало его огромных потерь боевых машин и личного состава.

Постепенно темп наступления противника затухал, заметно уменьшалось количество танков и пехоты, одновременно участвовавших в атаках. Удар не увенчался успехом. Цели, поставленные войскам немецко-фашистским командованием накануне контрнаступления, не были достигнуты. 38-я и 3-я гвардейская танковая армии стойким сопротивлением сначала локализовали прорвавшуюся группировку, а затем лишили ее всякой перспективы.

Любопытно, что Манштейн в мемуарах утверждал, будто бы удар на Киев, наносившийся под его командованием, "был сорван в результате распутицы"{118}. Эту же версию повторил генерал Ф. Меллентин, бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса, в состав которого входили участвовавшие в нанесении удара на Киев 1, 7, 19, 25-я танковые, эсэсовские "Адольф Гитлер" и "Райх", а также 68-я пехотная дивизии. Он заявил: "...26 ноября наступила оттепель, и распутица сделала всякое передвижение войск практически невозможным. В связи с этим наше предполагаемое наступление на Киев пришлось отменить"{119}.

Если поверить этому объяснению, то получается, что единственным препятствием наступлению немецко-фашистских войск были неблагоприятные климатические условия. Впрочем, если Манштейн вообще не упомянул о советских войсках, нанесших фашистским танковым и моторизованным дивизиям огромные потери и остановивших их наступление, то Меллентин признал понесенный атакующими урон, но дал ему объяснение, явно рассчитанное на легковерного читателя. "Потери возрастали, - писал он, - так как никто не хотел ложиться в страшную грязь от пуль и снарядов противника"{120}.

Можно подумать, что гитлеровцы предпочитали гибнуть под пулями и снарядами, но не испачкать в грязи свои мундиры. Нелепость подобного объяснения очевидна. Напомню также, что количество пехоты, участвовавшей во вражеском контрнаступлении, было сравнительно небольшим. Особенностью наступательных действий противника в те дни являлось, как уже отмечено. массированное применение танков, а ведь им "ложиться в грязь от пуль и снарядов" не приходилось.

Таким образом, уже по этим причинам попытки гитлеровских генералов оправдать провал своего наступления не выдерживают критики. Но и это не все. "Распутица" в конце ноября 1943 г. в районе Киева - выдумка Манштейна, повторенная Меллентином.

Действительно, ноябрь в тот год не отличался суровостью. Температура во второй половине месяца колебалась в среднем от плюс 2° днем до минус 4° ночью. Шел снег, местами мокрый, земля, промерзшая ночью, не успевала оттаивать днем. Лишь на грунтовых дорогах появлялась легкая слякоть, не препятствующая движению войск и техники. Что же касается шоссе, имевших твердое покрытие, то на их состояние погода не оказывала существенного влияния. Эти данные, взятые мною из журнала боевых действий, где ежедневно отмечалось состояние погоды, не нуждаются в комментариях. Кроме того, как явствует из того же журнала, спустя месяц, когда возобновили успешное наступление войска 1-го Украинского фронта, погода была такая же, как и в конце ноября. Однако наши войска, в том числе и танки, быстро продвинулись на 80-200 км" о чем будет рассказано ниже.

Здесь же целесообразно коснуться еще одного ничем не обоснованного утверждения Ф. Меллентина. Речь идет о его попытке найти дополнительное оправдание неуспеха контрнаступления в ноябре 1943 г. ссылкой на ошибку командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Рауса. Последний якобы заменил решительный план удара на Киев робким планом вернуть сначала Житомир и разгромить находящиеся там советские войска, а уже затем идти на Киев. "Наш замысел нанесения молниеносного удара глубоко в тыл русским войскам, - писал Меллентин, - был принесен в жертву слишком осторожной по своему характеру операции"{121}.

Не берусь судить, так ли было на самом деле, но, кстати, замечу, что о молниеносных ударах слишком уж поздно было говорить. Автор воспоминаний забыл о Сталинграде и Курске, не сделал никаких выводов из поражения немецко-фашистских войск на Украине и Днепре. А времена изменились. Был конец 1943 г., война велась по планам советского командования, наши Вооруженные Силы обладали достаточной мощью не только для отражения ударов противника, но и для одновременных наступательных действий.