Дмитрий Волкогонов - Троцкий. Книга 1

В своих программных речах весной 1917 года Троцкий заявит: "Да, мы слабы, и это есть наше главное историческое преступление, потому что в истории нельзя быть слабым. Кто слаб, тот становится добычей сильного" [145] 145. Там же. С. 214. . Однако сила не является сама по себе благом, если она не опирается на гуманистические принципы и союз с моралью.

Готовя в 1918 году свою брошюру "Октябрьская революция", Троцкий подчеркнул в предисловии: "Уже один фактический рассказ о том, как произошла Октябрьская революция, представляет собой беспощадное ниспровержение семинарской метафизики. Можно сколько угодно рассуждать о том, что для рабочего класса предпочтительнее добиться господства через посредство всеобщего избирательного права… но история вовсе не делается по поваренной книге, хотя бы эта книга и была написана на языке кухонной латыни… Пролетариат овладевает властью по праву революционной силы. И если у него в ногах начинает путаться растерянный теоретик марксизма, то рабочий класс перешагнет через этого теоретика, как и через многое другое…" [146] 146. ЦПА ИМЛ, ф. 325, оп. 1, д. 270, л. 1–4. . К сожалению, способность и готовность перешагивать "через многое другое" в недалеком будущем станет методом и стилем многих руководителей-большевиков.

Важное место в весенних (1918 г.) выступлениях Троцкого занимали вопросы трудовой организации общества, утверждения в нем революционного порядка и дисциплины. Свой доклад на партийной конференции Московской городской организации Троцкий издал отдельной брошюрой под характерным названием "Труд, дисциплина, порядок спасут Советскую республику".

"Разболтанность" общества во время революции автор объясняет пробуждением свободы в забитой личности, которая — здесь Троцкий сослался на любимого им Глеба Успенского — была "воблой", что "жила и гибла, как живет и гибнет сплошная масса саранчи". Вчера это был "человек массы, он был ничем, рабом царя, дворянства, бюрократии, придаток машины фабрикантов", и вдруг он почувствовал себя личностью. "Отсюда, — считает Троцкий, — разлив дезорганизаторских настроений, индивидуалистических, анархических, хищнических тенденций, которые мы наблюдаем особенно в широких кругах деклассированных элементов страны, в среде прежней армии, а затем в известных элементах рабочего класса " [147] 147. Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 164–165. .

Троцкий дает свои рекомендации, как справиться с разрухой, саботажем, анархией, комчванством, безответственностью, некомпетентностью многих людей. Прежде всего Троцкий предлагает резко ограничить "коллегиальные начала". Действительно, в период закрепления Советской власти на всех ступенях государственной и хозяйственной иерархии были образованы коллегии. Вскоре последствия безбрежной демократии и безответственности стали ощущаться всеми. На сессии ВЦИК 29 апреля 1918 года было принято решение об усилении единоначалия, централизации, более активном привлечении к работе буржуазных спецов. А еще раньше на состоявшемся 31 марта заседании ЦК, где присутствовали Троцкий, Свердлов, Ленин, Крестинский, Владимирский, Сокольников, Сталин, обсуждалась "общая политика ЦК". Было констатировано, что "период завоевания власти кончился, идет основное строительство. Необходимо привлекать к работе знающих, опытных деловых людей. Саботаж интеллигентских кругов сломлен, техники идут к нам, надо их использовать…" [148] 148. ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 2, д. 1, л. 5–6. . По существу, в своих выступлениях Троцкий пропагандировал и разъяснял слушателям решение ЦК партии. Ряд левых эсеров и просто советских работников (Н.Осинский, В.Смирнов, А.Бубнов, М.Томский, А.Рыков) увидели в этом опасность для демократии и условия для возрождения бюрократии. Троцкий, как и Ленин, ратует за введение в стране железной дисциплины, за осуществление в случае необходимости репрессий против саботажников, бандитов, замаскировавшихся врагов. Весьма зловеще звучат слова Троцкого о том, что "деревенская буржуазия становится главным врагом рабочего класса, она хочет взять измором советскую революцию… Мы предупреждаем кулаков, что по отношению к ним не будем знать никакой пощады" [149] 149. Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 183–184. . Сталин не будет ссылаться на Троцкого и не будет предупреждать кулаков, он будет действовать, не зная "никакой пощады".

Троцкий верит, что просветление сознания сделает людей другими. "Есть много духовных ценностей, высоких и прекрасных: есть науки, искусства, — и все это недоступно трудовому люду, потому что рабочие или крестьяне вынуждены жить, как каторжники, прикованные к своей тачке". Люди "с духовным закалом", ведет дальше свою мысль Троцкий, должны быть готовы сказать себе: "Да, разумеется, в борьбе, которая идет в настоящее время, мне, может быть, придется и погибнуть. Но что такое рабская жизнь без просвета, под пятой угнетателей, по сравнению со славной смертью борца?.." [150] 150. Там же. С. 207. . Троцкий, как и полагается последовательному радикалу, ратует за жертвенный путь, который затем, волею других уже людей, приведет в жертвенный социализм.

В своих речах, имеющих программный характер, нарком по военным делам очень много места уделяет проблеме военного строительства. "Вопрос о создании армии, — провозглашает он, — есть для нас сейчас вопрос жизни и смерти". Позже, кажется, через четыре-пять лет, готовя свои ранее написанные статьи для публикации в собрании сочинений, он вспомнил, как писал о военной силе в переломные моменты истории В.В.Шульгин.

Беглый российский политик печатал свои очерки (затем они вышли отдельной книгой "Дни") в журнале П.Б.Струве "Русская мысль". В одном из них Шульгин, называя революцию "дьявольским игрищем", писал: "Проигранная война всегда грозит революцией… Но революция неизмеримо хуже проигранной войны. Поэтому гвардию нужно беречь для единственной и почетной обязанности — бороться с революцией…" [151] 151. Февральская революция. Революция и гражданская воина в описаниях белогвардейцев. М.-Л.: Госиздат, 1925. С. 121. . Троцкий решил, что Красная гвардия, а теперь — Красная Армия нужны, чтобы бороться с контрреволюцией и интервенцией. Революция без военной силы выстоять не может. Но об этом — в главе следующей.

Троцкий сочетал в себе качества прагматика и мечтателя. Он был способен абстрагироваться от прозаических задач сегодняшнего дня (контроль над военспецами, установление твердых цен на хлеб и т. д.) и парить в высоте, вглядываясь оттуда в "коммунистические дали". Он умел зажечь людей верой в реальность того, о чем говорил. Когда Троцкий на рабочем собрании 14 апреля 1918 года рисовал перспективы грядущего, за которое нужно бороться, страдать, жертвовать, в зале стояла звенящая тишина. Люди верили, нет, были убеждены, что все так и будет. Слова оратора сеяли семена великой надежды: "…мы создадим единое братское государство на земле (Троцкий говорил о "Мировой Республике Труда". — Д.В.), которую нам дала природа. Эту землю мы запашем и обработаем на артельных началах, превратим ее в один цветущий сад, где будут жить наши дети, внуки и правнуки именно как в раю. Когда-то верили в легенды про рай; это были темные и смутные мечты, тоска угнетенного человека по лучшей жизни. Хотелось жить более праведно, более чисто, и человек говорил: должен же быть такой рай хоть на том свете, в неведомой и таинственной области. А мы говорим, что такой рай мы трудовыми руками создадим здесь, на этом свете, на земле, для всех, для детей и внуков наших во веки веков" [152] 152. Троцкий Л. Соч. Т. XVII. Ч. 1. С. 187–188. . Ответом оратору были бурные аплодисменты тех, кому обещали "рай".