Сергей Фирсов - Николай II

Сейчас трудно сказать, как все было на самом деле — ведь Кшесинская, подчеркнув безусловную любовь к ней цесаревича, лишь изложила общеизвестную версию. Но общеизвестная не значит неверная. Вопрос о женитьбе старшего сына на Алисе Гессенской давно волновал императора, не сразу решившегося дать свое согласие. Брак наследника — событие политическое, любовь не может рассматриваться как основное условие для его заключения.

О возможности брака наследника русского престола и принцессы Алисы заговорили еще в конце 1888 года. Английские газеты много писали тогда о предстоящем визите в Россию великого герцога Гессенского и его младшей дочери, внучки королевы Виктории, о том, что этот брак станет залогом сближения России и Англии. Для русского Министерства иностранных дел подобные утверждения иностранной прессы были важным политическим симптомом, требовавшим внимания и изучения. Тем более что дядя наследника престола, брат императора Александра III великий князь Сергей Александрович был женат на старшей сестре Алисы и очень содействовал развитию матримониальных планов, предполагавших женитьбу племянника на принцессе Гессенского дома. В начале января 1889 года министр иностранных дел Н. К. Гирc доложил Александру III о проектах и предположениях, рассматриваемых в английских газетах. Император удивился: «Об этом я в первый раз слышу; вел[икий] герцог, действительно, собирается сюда с дочерью постом, но о свадьбе я не думал» [35] Дневник В. Н. Ламздорфа (1886–1890). Запись от 4 января 1889 г. .

Прожекты оказались преждевременными. Но только в той части, что касались принцессы Алисы. Затем речь зашла о принцессе Прусской, младшей сестре императора Вильгельма II. Вопрос о браке с представительницей дома Гогенцоллернов в то время рассматривался всерьез. В ноябре 1888 года, когда цесаревич приезжал в Берлин, на ужине у русского посла графа П. А. Шувалова Вильгельм II громко сказал, что очень желал бы этого союза. Великий князь заявленного не слышал, но супруга графа слова Вильгельма ему передала. Александр III в принципе ничего не имел против этого брака, его пугала болезнь отца германского кайзера — императора Фридриха, умершего от рака. «Я навел справки, — объяснил Александр III своему министру иностранных дел, — император [Вильгельм] сам болен и, может быть, кровь всего семейства заражена, а это было бы ужасно; и потом вообще для Никса мне больно и тяжело подумать о браке единственно с политической точки зрения» [36] Дневник В. Н. Ламздорфа (1886–1890). Запись от 4 января 1889 г. .

Так сугубый политический расчет был отвергнут: император показал себя заботливым отцом в не меньшей степени, чем прагматически настроенным государем. Но ответа на вопрос: что делать с женитьбой цесаревича, так и не было. Н. К. Гирс дипломатично отложил его на неопределенное будущее, признав сложность выбора решения для императора-отца, с одной стороны, желавшего счастья любимому сыну, а с другой — вынужденного учитывать интересы России. «Тут решение слишком трудно, — говорил Гирс, — и лучше предоставить его Провидению, которое внушит Николаю Александровичу самый подходящий выбор» [37] Дневник В. Н. Ламздорфа (1886–1890). Запись от 4 января 1889 г. . Здесь мы снова сталкиваемся с идеей Провидения (или Промысла): в нашем случае именно оно и должно было внушить цесаревичу, кто достоин стать его невестой! Хотя министр иностранных дел уже тогда высказывал предположение, что женой наследника русского престола станет именно Алиса Гессенская.

На состоявшемся в конце января 1889 года придворном балу за молодой принцессой наблюдали сотни глаз: ее сравнивали со старшей сестрой — супругой великого князя Сергея Александровича, говорили, что она «в жанре своей сестры, но не красива, лицо красно даже под бровями», ее походку называли неграциозной, а фигуру слишком выдающейся вперед. Обратили внимание и на то, что с наследником они танцевали молча. Но прошло совсем немного времени, и при дворе заговорили о красоте Алисы, что некоторые восприняли как знак, свидетельствующий о скорой помолвке. Ее, конечно, не переставали сравнивать со старшей сестрой, чья красота не подвергалась сомнению, но при этом подчеркивалось, что лицо юной Алисы более умное и выразительное, а улыбка — более приветливая. Она была скорее англичанка, чем немка, много говорила по-английски (даже с сестрой).

При русском дворе Алиса встретила странный прием: с одной стороны, возможная невеста цесаревича, с другой — представительница маленького немецкого герцогства, и только. Тем более что Alix была в России уже не в первый раз: в 1884 году она приезжала на свадьбу сестры. Уже тогда говорили, что она — невеста цесаревича, а ее сестру Ирену пророчили в жены великому князю Михаилу Михайловичу. Но тогда оба великих князя сторонились гессенских принцесс, не танцевали с ними. «Алиса тогда была очень мила, с большими распущенными волосами. Мило себя держала», — вспоминала А. Богданович. Впрочем, относительно чувств шестнадцатилетнего наследника и двенадцатилетней девочки существуют и другие мнения, подтверждаемые более поздними записями в дневнике самого Николая II. «Моя мечта, — писал он в декабре 1891 года, — когда-либо жениться на Алисе Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 года, когда она провела шесть недель в Петербурге».

Мечта осуществилась в 1894 году, и до этого произошло много событий (не будем забывать, что начало 1890-х — время бурного романа наследника и балерины Кшесинской). Конечно, желание нарисовать картину идеальной истории любви вполне объяснимо, хотя и не всегда оправданно: жизнь сложнее самой красивой сказки.

Двадцатилетний цесаревич не вызывал у современников восхищения, на фоне отца он явно проигрывал: невысокого роста скромный офицер. Его заурядный вид, невыразительное лицо и простота в обхождении воспринимались великосветской публикой как крупный недостаток, простительный гусару, но не наследнику. Кто всерьез воспринимал его чувства? Когда 28 февраля 1889 года великий герцог Гессенский уехал из России, вопрос о принцессе Алисе как о невесте цесаревича так и остался открытым. В Москве даже говорили, что «Алиса не возвратится», добавляя при этом: мысль о браке между наследником и принцессой, «по-видимому, оставлена и той, и другой стороной» [38] Дневник В. Н. Ламздорфа (1886–1890). Запись от 28 февраля 1889 г. . Впоследствии Б. А. Энгельгардт, вспоминая историю появления в России Alix, отмечал, что ее кандидатуру не одобрил Александр III «и она отправлена была восвояси. В связи с этим высшее петербургское общество отнеслось к ней без особого почтения, и она навсегда запомнила это». Унижение действительно может воспитать. И в 1889 году юная гессенская принцесса подобное воспитание получила, уехав домой без всяких гарантий и обещаний.