Иосиф Недава - Взошедшие на эшафот. Очерк жизни, борьбы и смерти двенадцати взошедших на эшафот борцов подполья «Эцель» и «Лехи»

Так описывала казнь газета «Жорнал д'Александрия»: «Убийцы Мойна встретили смерть достойно. В 6.30 утра черная полицейская машина доставила их в здание суда на площади „Баб эль-Халк“. Здание окружено нарядами полиции. Осужденных разводят по разным комнатам. Хакиму зачитывается решение о приведении казни в исполнение. Он выслушивает спокойно, даже почти равнодушно. Ему дают пурпурную одежду смертника. Он окружен полицейскими и сыщиками. Когда ему хотят одеть наручники, он протестует: „К чему? Я ведь не собираюсь сопротивляться…“ Но позволяет надеть наручники. Его возводят на эшафот. Он идет спокойно, с достоинством. Ему собираются одеть мешок на голову. Хаким замечает: „В этом нет нужды“. Но позволяет одеть мешок. Неожиданно он поднимает голову и поет слова молитвы („Атиква“ — „Надежда“ — национальный гимн, — примеч. автора). Палачи отходят. Когда он кончает петь, они одевают ему петлю на шею. Тело повисает над ямой.

Через полчаса тело снимают, согласно религии Моисея заворачивают в талес (молитвенное покрывало) и укладывают в гроб.

„Я хочу быть похоронен в Тель-Авиве“, — просил Хаким. Во время казни Хакима Бейт-Цури находился под стражей в комнате в здании суда и беседовал с раввином Охана. Ему зачитали приговор. Он помолился (спел „Атиква“ — примеч. автора). Потом позволил одеть на голову мешок. Он прокричал „Шма“ („Шма Исраэль адонай — элоэйну, адонай эхад“ — „Слушай Израиль, Господь бог наш, господь единый“. — ред.). Под его ногами раскрылся люк. Его тело завернули в талес и опустили в гроб».

В одной машине, без церемоний и оплакивания, были доставлены на еврейское кладбище в Каире их тела и преданы земле в стороне от других могил. На их могилы набросали камней и в спешке написали имена. Через 30 лет их останки были перевезены в Израиль и 26 июня 1975 года преданы земле Родины на горе Герцля в Иерусалиме.

Барзани и Файнштейн познакомились в тюремной камере. Их решение было непоколебимым: рука палача не коснется их. Товарищи по тюрьме, знавшие об их плане — «да погибнет душа моя с филистимлянами» — поражались: откуда у этих юношей, только начавших жить, столько силы, чтобы свершить задуманное. Иудаизм — религия жизнеутверждающая, а потому — категорически запрещает самоубийство. И все же история Израиля полна рассказов о величии тех, кто добровольно отдал свою жизнь во славу Господа: от защитников Масады до жертв нацизма. Наиболее убедительной защитой самопожертвования была речь зелота Элиезера бен-Яира перед последними из защитников Масады, не пожелавшими сдаться в плен поработителям Родины.

Героизм Барзани и Файнштейна поразил мир. Газеты Америки, Англии и Палестины были полны сообщениями о трагедии в Ако. Разве могут чрезвычайное положение, введенное англичанами в стране, преследование бойцов подполья, запугивания и угрозы остановить такой народ? Перед потомками Самсона и Бар-Кохбы вынужден будет отступить любой враг. «Виселицами нас не запугаете!» — бросил Моше Барзани судьям после объявления приговора, и его поступок подтвердил эти слова.

Суд над Моше Барзани продолжался всего полтора часа. Трое полицейских в своих показаниях рассказали об аресте обвиняемого. 9 марта 1947 года они патрулировали по улицам Иерусалима в поисках подозрительных лиц. В то время деятельность подполья достигла апогея, и полиция находилась в состоянии постоянного напряжения. Англичане покидали свои «Бевин-грады» — укрепленные районы — только при крайней необходимости, и только вооруженными группами. По ночам броневики и танки проходили по улицам Иерусалима, вселяя еще больший страх в сердца самих англичан. В ответ на взрыв Иргуном офицерского клуба «Гольдшмит» в Иерусалиме англичане усилили патрулирование в кварталах еврейской бедноты святого городу — Меа Шеарим и Геула, ибо «здесь находится гнездо террористов».

Трое полицейских проезжали по улицам Иерусалима через несколько дней после дерзкого нападения бойцов «Иргун Цваи Леуми» на командный пункт англичан по улице Шендлер в центре еврейских районов города, которые особенно тщательно патрулировались. Это вконец расстроило нервы оккупантов. Они опасались за свою жизнь и жаждали жертв. И вот на углу улиц Тахкемони и Раши они увидели еврейского юношу. Подкравшись к нему сзади и приставив к его спине дула автоматов, полицейские потребовали от него выбрать руки из карманов и после короткого обыска, обнаружив у подозреваемого гранату, арестовали его.

Офицер английской разведки показал на суде, что генерал Дейлис, командир 9-й дивизии, осуществлявшей патрулирование еврейских районов, обычно проезжал в том месте, где был задержан Барзани. Хотя прокурор и не мог обвинить Барзани в подготовке покушения на жизнь генерала, он утверждал, что само появление с оружием в таком месте запрещено…

Барзани отказался от адвоката и не принимал никакого участия в процессе. И лишь в ответ, признает ли он себя виновным, Моше сказал: «Еврейский народ видит в вас врагов, захватчиков. Мы, члены ЛеХИ, воюем с вами ради освобождения Родины. В этой войне я попал в плен, и вы не имеете никакого права меня судить. Виселицами нас не запугаете, и уничтожить нас вам не удастся. Мой народ и все порабощенные народы будут бороться с вашей империей до ее полного уничтожения». Это были его единственные слова на процессе.

Суд над Барзани начался в 10.25 утра 17 марта 1947 года и закончился в 11.55 вынесением смертного приговора. Он выслушал приговор и громко произнес: «Виселицами нас не запугаете». Когда он запел «Атиква» на него набросилась охрана, надела наручники и вывела из зала. В тот же вечер на улице перед домом солдаты избили 50-летнего отца Барзани Авраама. Авраам Барзани был каббалистом, выходцем из Ирака и, как все восточные евреи, воспитал своих детей в мечте об освобождении народа. Брат Моше Шауль уже сидел в Латруне за хранение нелегальных листовок.

В конце октября 1946 года бойцы ЭЦеЛ совершили нападение на железнодорожный вокзал в Иерусалиме. Это было частью общего плана Иргуна по взрыву вокзалов в стране. Бойцы подъехали к станции в двух машинах, «конфискованных» в ночь перед нападением: в первой «арабы-грузчики» с чемоданами, в которых было 75 кг взрывчатки, во второй «молодожены», отправляющиеся в свадебное путешествие. За рулем второй машины сидел Меир Файнштейн. Чемоданы были оставлены в здании вокзала, но один из арабов-рабочих, заметив, как «невеста» кладет эмблему ЭЦеЛ и листовку, попытался ее задержать. Ребята вмешались, и грянули первые выстрелы. Английская засада открыла огонь по поспешно отъезжавшим машинам. Левая рука Файнштейна была раздроблена несколькими пулями, но он вывел машину из-под огня. И, лишь доехав до отдаленного квартала «Ямин Моше», остановил машину. Участники операции разбежались. Вдалеке они услышали мощный взрыв — операция прошла удачно. Двое тяжело раненных — Файнштейн и Даниел Азулей — попытались укрыться в соседних домах. Английские солдаты, пройдя 300 метров по кровавому следу Меира, обнаружили его лежащим на полу в одном из домов. Врач, позднее осмотревший Меира, спросил согласен ли он, чтобы ему ампутировали руку, ибо иначе возможно заражение крови. Меир без колебаний ответил: «Режьте». Родители Меира приехали в Израиль из Литвы, а сам он родился в 1928 году в Иерусалиме. Меир учился десять лет в иерусалимской иешиве «Эц хаим», и среди его учителей был раби Арье Левин — «отец заключенных», с которым ему суждено было встретиться много лет спустя в камере иерусалимской тюрьмы. После смерти отца Меир вынужден был зарабатывать на жизнь, а в 13 лет решил стать сельскохозяйственным рабочим. Вначале он работал в кибуце Негба, откуда перешел в кибуц Гиват Ашлоша, где прошел военную подготовку в рядах Пальмаха — Плугот Махац — Ударные отряды (военная организация левого движения среди евреев Палестины).