Светлана Зубрилина - Владимир Высоцкий: страницы биографии

Поэзия Владимира Высоцкого романтична, много-жанрова, главной идеей всего его творчества является поиск героического начала, желание воплотить в жизнь свои представления о подвиге. И хотя особых истин Высоцкий не открывал и не собирался открывать, его песни, стихи, трогали и трогают людей единством чувства и слова. Надо также отметить, что поэзии Владимира Высоцкого чужда тоталитарная романтика, модная в поэзии советских лет, в стихах его переплетаются поэзия и проза. Произведения Высоцкого не заставляют совершать подвиги, а зовут нас видеть в реальной, невыдуманной жизни прекрасное и героическое. В пестром разнообразии народного быта для поэта Высоцкого нет неинтересных, запретных тем. На одном из выступлений он как-то сказал об автоцензуре:

«…Я думаю, что для каждого человека, который занимается сочинительством, если он работает честно, то даже если существует автоцензура, то только перед самим собой. И если позиция его четкая, внятная и честная, то это не страшно, тогда эта автоцензура касается только качества.

Предположим, мне иногда хочется употребить какое-то грубое выражение, которое было бы здесь, скажем, сильнее. Но я чувствую, что это уже не предмет искусства, это больше для анекдота, чем для стихотворения.

Моя автоцензура прежде всего касается того, чтобы стихи, на которые я потом придумываю музыку, были выше качеством, чтобы они были политичны, чтобы в них всегда было больше поэтического образа и метафоры, чем грубого намерения и тенденции. Это для меня цензура…»

И потому его стихам всегда свойственны глубина мысли, искренность чувств, романтизм и истинно русский национальный дух. Герои Высоцкого умеют смеяться над самыми ужасающими явлениями быта, их юмор и голоса — говор улицы, который автор передает не только как поэт, но и как талантливейший актер. Возможно, именно поэтому люди всегда отождествляли личность рассказчика с героями песен и о Владимире Высоцком ходили легенды: «…Несколько раз я уже похоронен, несколько раз «уехал», несколько раз отсидел, причем такие сроки, что еще лет сто надо прожить. Какие-то страшные казни мне придумывали…»

Слухи слухами, а все, созданное Владимиром Высоцким, народ глотал с жаждой измученного ложью человека. Но чем больше ширилась и росла популярность песен, тем труднее было добиться признания поэтического дара их автора:

Но дело было не только в официозности поэзии тех лет, но и в обычной человеческой зависти. «Вообще поэты ему завидовали, — вспоминает один из наиболее преданных друзей Высоцкого Вадим Иванович Туманов, — Вовкиной популярности на них всех бы хватило, да еще и ему бы осталось. Он говорил: «Они считают меня «чистильщиком» — Вовкины слова. А ведь могли бы сказать, поддержать. Поддержать при жизни…».

Владимир Высоцкий предлагал свои стихи в журналы: «Нева», «Новый мир», «Знамя» — у него их не взяли. Неприятнейшая история произошла с записью выступления советских поэтов в Париже. Роберт Рождественский так рассказывал об этом вечере во французской столице:

«…В это время в Париже начал гастроли и Театр на Таганке. Высоцкий был в нашей делегации. Булат Окуджава и Владимир Высоцкий выступали последними. Высоцкий заключал наш вечер.

Надо сказать, что он очень здорово заключил его для тех двух с половиной тысяч собравшихся слушателей, судя по тому, как его принимали. Исполнял, по-моему, «Чуть помедленнее, кони…» В общем, вечер прошел здорово и точка, которую поставил Высоцкий в конце этого вечера, ее нельзя назвать точкой, это был, в общем, восклицательный знак, — но в телевизионной передаче о парижском выступлении поэтов был вырезан кусок именно с участием Владимира Высоцкого, что очень больно ранило его. «Он был голосом народа, — говорил в уже названной программе Э. Рязанова «Четыре вечера с Владимиром Высоцким» Андрей Вознесенский. — И те же самые люди, которые не позволяли ему петь песни по радио, в концертах, те же самые люди дома, под магнитофон, оставаясь наедине со своей совестью, слушали этот хрипловатый голос Высоцкого.

Работа у него адская была. Меня поражало, например, что он мог писать стихи ночью, вечером, приходя со спектакля. Зайдешь к нему как-нибудь, всегда перед ним лежит тетрадка. Он пишет очередную песню. И включен телевизор, то есть улавливает ритм нашего времени в целом. Со всей его вульгарностью и стандартом. Для него это как бы натурщица для художника — он поглядывал в телевизор и писал. От этого у него был ритм улицы и в то же время телевизионных каких-то программ».

В 1977 г. Андрей Вознесенский пытался помочь Владимиру Высоцкому, поэту, уже тогда ставшему поистине народным — принес его рукопись в издательство «Советский писатель». Литературный редактор ее принял, но дальше дело не пошло: дирекция стояла насмерть.

Ситуация с изданием стихов неожиданно быстро изменилась после его смерти. Летом 1981 г. Главное управление культуры высказало намерение издать сборник поэта. Составителем этой книги стал Роберт Рождественский. В этом же году вышел «Нерв», в который вошли не все и далеко не лучшие произведения Высоцкого — но это было началом «триумфального шествия» его поэзии. Прошло время. Изменилась страна, и поток изданий его стихов и прозы стал неудержим, потому что это не читатель столько лет говорил «нет» произведениям поэта. Владимира Высоцкого издают, о нем пишут, но жаль, что это происходит лишь сейчас, когда он уже не может проследить за правильностью публикаций, не может, вдохновленный, создать новое.

Надо все же признать, что в настоящее время интерес молодых к творчеству Высоцкого угас, как подчеркивал директор Центрального дома-музея поэта Н. В. Высоцкий, знают и читают Владимира Высоцкого поколение людей после 30 лет. Молодым более интересна биография человека-легенды, история его жизни. Причин угасания интереса к стихам Высоцкого несколько. В последние годы его поэзию пытаются уложить в привычные рамки, строки разобрать и рассортировать по полочкам: эти гражданственные; эти о любви; те — сатира и юмор; здесь — «трансформация грамматической формы поэтического штампа»; тут — «упрощение кода ради усложнения декодирования информации». Владимир Высоцкий, наверное, заметил бы по этому поводу: «И стал я великим, а был я живым». В связи с таким обращение с творческим наследие поэта, также вспоминаются слова Бориса Пастернака о Маяковском: «Его стали насаждать, как картошку при Екатерине, и он умер во второй раз». Для поэзии Высоцкого сейчас наступило испытание признанием и славой. Кроме выше сказанного, сегодня в нашей стране культивируется западный, американский образ жизни. Из самой читающей страны мы превратились в самую жующую. Наши дети все меньше интересуются сказками Пушкина, Бажова, почти не смотрят отечественные мультфильмы. И как следствие недостатков родительского и школьного воспитания — все меньше молодежь увлекается поэзией, ее вполне устраивает песня, эстрадная или роковая, с текстом из трех слов: потому что можно слушать и не слышать: жевать!