Дмитрий Медведев - Тэтчер: неизвестная Мэгги

– Тед – политический парадокс! – заметила как-то Тэтчер. – Сколько лет я с ним знакома, а у меня всегда остается ощущение, что я не знаю его вовсе. [405]

То ли из-за этого самого «нравственного закона», то ли из-за гораздо более корыстных соображений [406], но Хит в какой уже раз удивил Уайтхолл, решив не трогать «воровку молока». Он даже предоставил ей возможность реабилитироваться: вместо прошения об отставке Эдвард пригласил Маргарет с Уильямом Пайлом в загородную резиденцию премьер-министра Чекерс для обсуждения будущих планов. Как констатировала «Daily Mail» – «Возвращение началось!». [407]

Началось не возвращение, а возрождение. Газеты запестрели броскими заголовками – «Сотворение миссис Тэтчер», «Феноменальное оживление». Словно Феникс, восставший из пепла, Маргарет расправила крылья. Она была готова к стремительному полету наверх, на политический олимп, но пока даже себе не отдавала в этом отчета. Все ее силы были сосредоточены на министерстве с его неотложными проблемами и заботами.

Как бы это ни казалось иронично, но, войдя в историю как «воровка молока», Тэтчер, в отличие от своих предшественников, значительно увеличила расходы ведомства.

– Вы совершили бы грубую ошибку, думая, что Тэтчер была против государственных расходов, – комментирует Джим Прайор. – В действительности они вместе с Кейтом Джозефом были самыми большими транжирами в кабинете Хита. Мэгги только и просила – «Еще!», «Еще!», «Еще!». [408]

Под чутким руководством Маргарет была осуществлена перестройка 2000 старых школ, получены дополнительные ассигнования на трехлетнюю программу совершенствования технических и ремесленных школ, а также строительство новых детских садов, особенно в удаленных районах страны.

Однако все эти достижения так и не смогли изменить положение Тэтчер внутри партии. Отчасти это объяснялось ее ведомством: все-таки образование было не самой удачной областью для наращивания политического авторитета. Отчасти – амбициями и манерой поведения: Маргарет все реже стала скрывать свое желание стать канцлером казначейства; что же до манер, то с ней всегда было тяжело.

– Безусловно, она очень способна, – замечает Уилли Уайтлоу, – но в общении с людьми Мэгги словно бульдозер. Более тонкие методы приносили бы куда больше пользы. [409]

После очередной беседы с Тэтчер министр внутренних дел Реджи Модлинг взорвался, закричав: «Чертова баба!!! Она никогда не слушает!!!» [410]

Даже секретарь кабинета [411]Бурк Тренд однажды напрямую сказал Уильяму Пайлу, чтобы тот «постарался держать рот этой женщины на замке». [412]Как будто от него это зависело!

Самым парадоксальным было то, что подобное, мягко говоря, неблагожелательное отношение испытывал и недавний спаситель Тед Хит. Во время заседаний кабинета он всегда «удалял» Тэтчер в самый дальний угол, чтобы только не видеть ее лица. Однажды, когда Мэгги, пересев ближе, принялась в очередной раз что-то доказывать, Хит приподнялся со стула, перегнулся через стол и, в упор глядя на «железную леди», предложил ей заткнуться. [413]Вот уж действительно, чужая душа – потемки.

Однако вскоре стало не до психологического анализа. В 1974 году Великобритания подошла к своему очередному политическому Рубикону. Инфляция подскочила в три раза, достигнув 16 процентов, увеличилось количество забастовок, выросла безработица, промышленность встала. В целях экономии электричества была запущена экстренная программа с абсурдным названием «Выключите хоть что-нибудь!». Страна перешла на трехдневную рабочую неделю, а парламент был распущен до новых всеобщих выборов.

Несмотря на серьезные симптомы экономической болезни и растущее недовольство в обществе, всеобщие выборы казались Хиту лишь небольшим, проходящим эпизодом. Какая же это была ошибка!.. Предложив людям то, чего они хотели больше всего: повышение зарплат и снижение безработицы, – лидер оппозиции Гарольд Уилсон сумел склонить чашу весов в свою пользу. Отныне развевающийся на ветру «Юнион Джек» окрасился в лейбористские тона.

После поражения консерваторов Хит был вынужден покинуть дом номер 10 на Даунинг-стрит, а Тэтчер – успевшее ей понравиться Министерство образования. Прощание было трогательным. Некогда «враг номер 1» Уильям Пайл устроил шикарный банкет. Событие выглядело тем необычнее, что ни один из ее предшественников не удостаивался такой чести. Даже пресса, некогда третировавшая Мэгги, проявила к ней должное уважение, отметив, что ее социальные реформы в сфере образования принесли гораздо больше результатов, нежели бесплодные потуги лейбористского правительства, неоднократно предпринимаемые до прихода Тэтчер на этот пост.

Где-то в глубине души Маргарет тоже испытывала грусть: она отлично понимала, что больше никогда не вернется в данное министерство. Даже если тори вновь одержат победу, она будет претендовать уже на более высокий пост. Пока же Тэтчер отправилась на Даунинг-стрит, чтобы официально сообщить Хиту о сложении с себя полномочий.

Позже она признается:

– Покидая резиденцию премьер-министра, я испытала смешанные ощущения грусти и облегчения. Я не думала о будущем, но у меня было какое-то странное чувство, что это не просто смена правительства, это перемена в самой консервативной партии. [414]

Но пока еще рано было загадывать так далеко. Выборы 1974 года завели политический локомотив под названием «Великобритания» в тупик. С одной стороны, лейбористы одержали победу и стали новой правящей партией, с другой – их незначительный перевес, всего на 14 мест в палате общин, сильно затруднял принятие законопроектов [415]. Для отмены решений правительства консерваторам достаточно было объединиться с либералами и большинством голосов снять законопроект с повестки дня.

Именно это и будет ожидать бедного премьера. За семь месяцев пребывания на Даунинг-стрит Уилсон не раз будет на грани нервного срыва. Последние два месяца станут особенно напряженными. Тори и виги будут объединяться 29 раз и доведут главу правительства до истерики. Уилсону ничего не останется, как обратиться к королеве с просьбой распустить парламент и объявить начало новых всеобщих выборов.

Вторые выборы, прошедшие в октябре 1974 года, внесли долгожданную определенность. Уилсон вновь занял комплекс зданий на Даунинг-стрит, обеспечив своей партии перевес в палате общин в 43 голоса. Что же до Хита, то за один год он уже дважды проиграл лейбористам. Среди консерваторов оставалось все меньше людей, которые верили в своего лидера. Самые верные помощники предложили Теду уйти добровольно, а затем восстановить статус-кво, одержав победу на новых партийных выборах. Но Хит отказался.

– С ним-то и в лучшие времена было очень сложно, теперь же он стал просто невыносим, – замечает один из его близких друзей. [416]