Сергей Ильин - Витте

Полный успех громадной финансовой операции мог обеспечить максимально широкий круг его участников. Между тем большая группа влиятельных не только в Европе, но и в Америке еврейских банкиров обставила свое участие в ней категорическим требованием радикального изменения самих основ внутренней политики России. «Американский банкир Шифф (банкирский дом „Кун, Лёб и К 0“. — С. #.), — телеграфировал финансовый агент в Лондоне М. В. Рутковский, — советует здешним еврейским капиталистам принять участие только при том условии, чтобы наше правительство дало евреям равноправие. Ротшильд держится, по-видимому, того же взгляда…» «Ничего у них не получится, шантаж не пройдет, — твердо заявил В. Н. Коковцов. Условия еврейских банкиров заставляют отказаться от их помощи» 225.

Рассчитывать приходилось только на «христианскую» группу финансистов. В Англии ее возглавлял влиятельный банкирский дом «Братья Беринг», во Франции — банк «Лионский кредит». Это был единственный иностранный банк, допущенный к операциям на территории Российской империи. Его московский филиал располагался в здании на углу улицы Воздвиженки и Кузнецкого моста, где сейчас помещается Генеральная прокуратура Российской Федерации. «Лионский кредит» занимался кредитованием закупок русского хлеба для экспорта во Францию через черноморские портовые города.

Однако по ряду причин (оставим их в стороне) синдикат французских банков и банкирских домов, которому русское правительство собиралось передать заем на реализацию, возглавил другой первоклассный банк — «De Paris et Pays Bas» (Парижско-Нидерландский). По стечению обстоятельств его руководитель, Эдуард Нецлин, вместе с коллегами прибыл в Россию для ведения переговоров относительно контракта о займе в самый неподходящий момент — 7 октября 1905 года. 18 октября делегация отбыла восвояси, договорившись лишь о сумме займа (1250 млн франков) и подписав ни к чему не обязывающее соглашение вернуться за стол переговоров в более спокойное время. Французским финансистам, как и многим тогда, казалось, что монархии в России приходит конец. Хорошо воспитанный В. Н. Коковцов направил участникам будущего синдиката любезное письмо с выражением надежды, «…что недалеко то время, когда улучшившиеся условия денежного рынка, в зависимости от внутренних условий русской общественной жизни, дадут Министерству финансов возможность возобновить прерванные переговоры и выяснить оставшиеся нерешенными два вопроса — о выпускной цене и о моменте совершения операции. Для точности считаю небесполезным отметить, что вопрос о комиссии в размере 3 3/4 % не составил еще предмета окончательного соглашения, так как в этом отношении между нами остается небольшая разница в 1/8 %» 226.

17 октября, перед самым отъездом, Э. Нецлин имел секретную встречу с графом С. Ю. Витте. Подтвердив свою приверженность франко-русскому союзу, Витте заявил ему, что с займом можно будет потянуть несколько месяцев. С. Ю. Витте тогда не предполагал, что в ноябре — декабре события приобретут такой оборот, что придется срочно посылать В. Н. Коковцова в Париж с заданием во что бы то ни стало раздобыть хоть сколько-нибудь денег.

Стране грозило государственное банкротство. Немецкие банкиры — корреспонденты Государственного казначейства — в ультимативной форме потребовали срочной высылки крупной партии золота для обеспечения платежей по купонам от русских ценных бумаг и по векселям, трассированным на Берлин и другие немецкие города. Директор Государственного банка С. И. Тимашев вспоминал: «В ноябре приехал в Петербург представитель нашего главного берлинского корреспондента и заявил требование о высылке большой партии золота натурой. Хорошо помню тяжелые объяснения с этим господином; в очень ласковой, неприятно слащавой форме мне предъявлен был в сущности ультиматум с угрозой прекратить операции за наш счет, т. е. оплату купонов русских займов и наших тратт, если золото не будет выслано в кратчайший срок. Пришлось подчиниться» 227.

Чтобы хоть как-то дотянуть до конца года, русскому правительству требовалось 200 млн руб. В обращение были выпущены обязательства Государственного казначейства (государственные векселя) сроком на 9 месяцев под 5,5 % годовых и через Мендельсона предложены берлинской бирже. Операция с треском провалилась 228.

3 декабря 1905 года на заседании Комитета финансов И. П. Шипов предложил прекратить размен кредиток на золото. Но присутствующие решили испробовать все возможные средства для удержания золотого рубля. По прямому распоряжению царя был фактически нарушен эмиссионный закон. Нарушение это не было первым — во время войны были выпущены в обращение 3,6 %-ные серии Государственного казначейства на сумму 150 млн руб. Выпуск не имел никакого успеха и под казначейские обязательства Государственный банк напечатал бумажные деньги, что являлось прямым нарушением закона 229.

17 декабря член Финансового комитета В. Н. Коковцов срочно выехал в Париж. 25 декабря С. Ю. Витте писал царю по поводу его миссии: «По-видимому, операция не удастся. Придется прекратить размен на золото, и из-за сего проистечет много бедствий. Хотя бы удалось отсрочить этот момент до более спокойного положения. Нам в будущем году помимо бюджета потребуется около миллиарда — а где их взять?»

«Как это мне ни больно видеть, — продолжал он в послании тому же адресату 27 декабря, — что плоды моего двенадцатилетнего управления финансами разбились прахом, тем не менее я со страхом вижу, что придется прекратить обмен и подвергнуть Россию всем последствиям этого ужасного явления, разве только случится что-нибудь необыкновенное, к нашему счастью» 230.

Члены синдиката банкиров, с которыми В. Н. Коковцов вступил в переговоры, заявили ему, что их не очень беспокоит прекращение размена, поскольку свои обязательства по заграничным займам русскому правительству все равно придется оплачивать золотом. «Положение дела сейчас таково, — доносил В. Н. Коковцов С. Ю. Витте из Парижа. — Все банкиры единогласно и самым решительным образом заявляют о полной невозможности совершения немедленно настоящей кредитной операции, безразлично — в форме ли долгосрочного консолидированного займа или займа на срок от 6 до 10 лет. Причины две: первая — недоверие к нашему внутреннему положению, невзирая на начинающееся успокоение, и отсутствие всяких шансов на то, что публика теперь пойдет на заем; другая, не меньшая — опасение столкновения с Германией из-за Марокко. В финансовых и административных кругах опасения гораздо большие, нежели можно судить по газетам» 231.

В. Н. Коковцов был принят президентом республики Э. Лубэ, уделившим ему целый час, затем председателем правительства М. Рувье. «Есть мнение, что только после успокоения в России и разрешения марокканского вопроса значительный заем окажется вполне возможным, например, месяца через два». Ему неуверенно пообещали аванс в счет будущего займа в сумме, примерно равной 100 млн руб.