Н Князев - Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны.

2 января 1921 г. отряд перешел на реку Керулен и остановился примерно в том же районе, в котором мы кочевали перед первым наступлением на Ургу Пади в верховьях Керулена изобиловали хорошими пастбищами. Имелись и запасы сена, заготовленные китайским командованием. Новая лагерная стоянка имела то преимущество, что находилась лишь в 30 верстах от интендантской базы и дивизионного лазарета. Кроме того, ее сравнительная удаленность от Урги (150–160) верст обеспечивала спокойствие, необходимое при формировании воинских частей и, в то же время, позволяла держать под контролем важнейшую коммуникацию — Кал- ганский тракт, а также дороги на Маньчжурию и Акшу.

С переходом на Керулен отряд устроился по — зимнему: палатки были заменены юртами; построено 8 зимовьев для тех, кто нуждался в особом режиме; сооружены бани и дезинфекционная камера, в связи с чем появилась почти уже забытая возможность переодеваться и стирать белье. Улучшилось и питание чинов отряда, так как монгольская администрация стала регулярно присылать мясной скот. Местные власти пригнали в распоряжение барона табун из 1500 отличных керуленских коней, справедливо считающихся одними из лучших скакунов Центральной Азии. Теперь у барона образовался запасной фронт лошадей для регулярного обмена уставших в строю на свежих. В Монголии, с ее огромными просторами и исключительно травяным кормом, настоятельно необходима постоянная связь между строем и табуном, иначе воинская часть рискует потерять свою активность.

Рождество и Новый год (по старому стилю) барон Унгерн отметил раздачей подарков в виде муки, вин, сластей и фруктов. Эти праздничные яства предназначались, собственно говоря, для офицеров ургинского гарнизона, но весьма кстати для нас попали в руки заставы, охранявшей Калганский тракт.

Но не этими мимолетными вкусовыми ощущениями памятны святочные дни унгерновского лагеря на Керулене. Живое воспоминание о них закреплено драматической сценой сожжения прапорщика Чернова, красочно проведенной бароном в форме мрачного парада. Комендантский офицер Чернов изобличен был в том, что убил с целью ограбления нескольких казаков, находившихся на излечении в дивизионном лазарете. Поступок Чернова, даже при самом снисходительном отношении, не вмещался ни в какие рамки, поэтому и наказание, назначенное бароном, также выделилось своей исключительностью и как бы сразу отодвинуло нас на 700–800 лет назад, в глубину средневековья: приказано было сжечь преступника на медленном огне. Его привязали к суку над костром. “Здесь вы меня жжете”, — крикнул злобно Чернов — “подождите, придет мой черед: на том свете я вас пуще буду жечь”. Умер он достаточно героически, с точки зрения того молодца, который по балладе “умел держать ответ”… Ни стона, ни жалобы, лишь беспрерывный поток проклятий, закончившийся с последним хрипом.

Рикошетом от Чернова пострадало еще два лица. Он сильно задел сердце одной из сестер милосердия, к сожалению замужней. Барону доложили. По складу своего характера он не мог оставаться равнодушным к нарушению сестрой ее супружеского долга и приказал мужу дать своей легкомысленной жене 150 ташуров, а затем “прописал” полсотни палок и почтенному супругу на том основании, что муж обязан следить за поведением жены.

Из событий того периода вспоминается неделя приятного волнения и хлопот, в связи с получением через монголов сведений о том, что атаман формирует в Хай- ларе шеститысячный отряд добровольцев для похода в Монголию. Унгерн загорелся. Тотчас же разослал по хошунам людей с приказанием принять на учет юрты, одежду и лошадей для будущего пополнения. Слух не подтвердился, к барону никто не приехал.

Январь месяц прошел в усиленных строевых и тактических занятиях. К концу этого месяца унгерновский отряд исчислялся 1400 всадников, разделенных на 16 сотен, при 4 орудиях и 8 пулеметах. Несмотря на то, что из Акши каждый всадник зывез по две винтовки, к моменту решительной операции в отряде остро ощущался недостаток в самом необходимом вооружении. Вновь сформированные монгольские сотни были по возможности вооружены запасными винтовками и взятыми у нестроевых чинов. Но, невзирая на столь энергичную мобилизацию оружия, барону все же нечем было вооружить четыре сотни монголов. Этих всадников Унгерн распределил по сотням, в качестве постоянных коноводов, что являлось остроумным выходом из положения. С огнеприпасами дело обстояло еще хуже. Скромный запас патронов (по 400 на бойца) истощился в боях под Ургой. В конце 1921 г. некоторые всадники русского подданства и все монголы имели от пяти до пятнадцати патронов на винтовку.

По племенным признакам отряд делился на пять основных групп. Около 250 человек насчитывалось в нем европейцев, 200 татар и башкир, 150 бурят и примерно 600 монголов; пятую группу составляли три чахарские сотни, общим количеством до 160 всадников. Японцев к тому времени оставалось в живых не больше 65 человек.

С целью создать у противника преувеличенное представление о своих силах и активных возможностях, за десять дней до намеченного наступления на Ургу барон выслал два рекогносцировочных отряда. Первый из них, силой в 6 сотен, имел задание глубоко обойти Ургу с севера и сделать возможно больший шум на Троицко- савском тракте. Второй отряд, двухсотенного состава, барон направил в обход города с юга. Этим сотням приказано было пройти вокруг Богдо — улы до Улясутайско- го тракта для того чтобы у китайцев сложилось впечатление о полном окружении города войсками барона Унгерна: сообщение на восток и на юг прервано было в ноябре месяце прошлого года, а теперь унгерновцы добрались также и до дорог, ведущих на север и на запад.

Северный отряд разогнал в вершине реки Хары батальон из 600 гаминов (китайских солдат) и оттуда без потерь прошел к сухаревской заимке, расположенной в 30 верстах к востоку от Урги, где барон назначил сбор частей.

Второй отряд противника не встретил. В 10 верстах на юго — запад от города сотни натолкнулись на большой табун и стада баранов, принадлежавшие китайской кавалерийской бригаде. Унгерновцы рассеяли охрану и захватили 2700 лошадей и 800 баранов. Наш “дедушка” (мы так называли барона) приказал на радостях выдать всадникам баранину в неограниченном количестве. Изголодавшиеся люди ели с ожесточением, не испытывая пресыщения.

Все силы барона собрались в долине Убулун, возле Сухаревской заимки 28 января. Калганская застава пришла с автомобилем, захваченным 26 января. На этой машине и на задержанном одновременно с ней грузовике пытались выскочить из Урги несколько китайских купцов и большевистских комиссаров. Унгерн приказал замаскировать автомобиль под броневик и вооружить пулеметом. Участие этой машины в боях под Ургой являлось неприятным сюрпризом для китайского командования.