Федор Бурлацкий - Мао Цзэдун и его наследники

Китай — это не просто река. Это море людей. Чего может ожидать человечество от этого моря? Шторма? Потрясения в Поднебесной? Или постепенного развития, основанного на углублении индустриального и социального прогресса, подобного тому, который происходит у других революционных народов? Не заглядывая далеко в будущее, мы хотим верить, что это море раньше или позже вольется в великий океан социалистической цивилизации, которой принадлежит будущее.

Вернемся к последним годам жизни Мао Цзэдуна. Несмотря на признаки старческой немощности, он и в конце своей жизни был обуреваем жаждой активности, стремлением постоянно быть в центре внимания китайского народа, да и народов других стран и континентов. Он не уставал тормошить и взрыхлять жизнь китайского общества, не прекращал плести свои тонкие сети. В них один за другим увязали его бывшие соратники и друзья: Лю Шаоци, Линь Бяо, Чэнь Бода и др.

Быть может, прав был Эдгар Сноу, который еще в 30-х годах называл его «человеком магической силы»? Впрочем, Сноу имел случай пересмотреть восторженные оценки того периода. Он встречался с Мао Цзэдуном в 1960 и 1971 годах. Главное впечатление, которое он вынес, касалось бесчисленных атрибутов обожествления Мао, наделенного такими прерогативами власти, которыми едва ли кто-либо обладал в Китае да и за его пределами.

Здесь уже, как видим, дело не в «магической личности», не в «спасителе» Китая, как об этом писал Сноу в 30-х годах, дело в неизбежной преемственности исторических традиций имперской власти.

На это накладывается к тому же такая черта характера Мао Цзэдуна (мы наблюдали ее на протяжении всей его деятельности), как жестокость, жестокость не в обыденном смысле этого слова, не та жестокость, которая проявляется в готовности той или иной личности причинить зло другому человеку, совершить убийство. Это, мы бы сказали, специфическая имперская жестокость, жестокость фюреризма, который готов жертвовать жизнью миллионов людей ради своих собственных ложных идей, не имеющих ценности для народов.

Мао сказал как-то Ван Мину, что величие той или иной исторической личности измеряется количеством пролитой крови. Мы склонны верить тому, что это не случайная игра ума, а выражение глубокого убеждения Мао. Только в этом случае становится понятным его преклонение перед такими деятелями, как Наполеон, Бисмарк, Лю Бан, Цинь Шихуан. Хотя, разумеется, историческая роль да и человеческие характеры этих деятелей совершенно различны, но для Мао все они — высокие образцы полководцев и властителей, не стеснявших себя рамками морали и способных на любую жестокость ради достижения поставленных целей.

В одной из зарубежных работ приводилась таблица жертв маоистского режима 3 .

Из этой таблицы видно, что в период справедливой борьбы китайского народа за свое национальное и социальное освобождение погибло более 1,5 млн. человек. Это цена, которую заплатил китайский народ за свое священное право на независимость, национальное единство, свободу и социализм. Но неизмеримо большие жертвы понес китайский народ в результате осуществления «идей Мао Цзэдуна» — 1 млн. (или 2 млн.) в период «большого скачка» и «народных коммун»; 500 тыс. (или 1 млн.) в период кампании против национальных меньшинств; 250 тыс. (или 500 тыс.) в период «культурной революции»; 15 млн. (или 25 млн.) погибли в «школах перевоспитания» (в пограничных инцидентах погибло не более нескольких тысяч человек). Иными словами, «героика» Мао Цзэдуна обошлась китайскому народу примерно в 17 млн. (или, по другим оценкам, в 29 млн.) человек. Это в несколько раз превышает неизбежные жертвы китайской революции. И конечно же, эти масштабы человеческих жертв не имеют прецедентов в истории Китая, насыщенной жестокими междоусобными войнами.

Нужны ли были эти жертвы реакционных социальных экспериментов?

Не сбылась мечта Мао об экономическом скачке, который обеспечил бы Китаю положение самой развитой державы мира. Неверная социально-экономическая ориентация на весь период деятельности Мао законсервировала Китай как державу с неразвитой экономической и социальной структурой.

Мао как-то сказал: «Только когда мы перегоним Америку, я предстану перед Марксом». Тщеславная фраза: здесь перемешаны и неизжитые надежды на «экономическое чудо» Китая, и претензии на собственное величие, и затаенное ощущение неизбежного поражения…

Не сбылась мечта Мао о скачке в коммунизм, который обеспечил бы Китаю положение ведущей державы в социальном развитии мира. Не сбылась мечта о духовном превосходстве Китая как источнике революционных идей, преображающих мир. Маоистский идеологический режим привел в упадок культурную жизнь в самом Китае, а маоизм отвергнут мировым коммунистическим движением, не принят как руководящая доктрина ни одним сколько-нибудь крупным отрядом национально-освободительного движения, ни одной развивающейся страной мира. Идеология национально-государственного мессианства вызывает активный протест у всего прогрессивного человечества. Усилиями Мао и маоистов Китай превратился в опасный центр национализма и экстремизма. Нетрудно предсказать крушение и последней мечты Мао Цзэдуна о военном превосходстве. В 1964 году Китай испытал свою первую атомную бомбу, в 1967 — свою первую водородную бомбу, в 1970 году вывел на орбиту спутник весом 170 кг. На протяжении всего этого периода Китай лихорадочно создавал свое термоядерное и ракетное оружие, но и эта лихорадочная гонка, эта последняя ставка Мао Цзэдуна на величие не может сократить огромный разрыв между военной мощью Китая и военно-промышленным потенциалом высокоразвитых в экономическом отношении держав.

Тогда что же осталось? Все еще осталось прославление и обожествление личности Мао Цзэдуна, остались бесчисленные бюсты и портреты по всей стране, его мумизированные останки в монументальном Доме памяти.

Так ли уж это много? Стоило ли это тех гигантских жертв, которые принес китайский народ? И надолго ли это? Уже сейчас можно различить черты будущего, когда все эти безжизненные символы власти и величия найдут себе место лишь в музее рядом с другими архаическими экспонатами этой древнейшей цивилизации Земли.

От автора *

(1) Эдгар Сноу (род. в 1906 г. в США) г-журналист. В 1936 году впервые посетил Китай, где впоследствии прожил 13 лет. Был в дружеских отношениях с Мао Цзэдуном, со слов которого записал его биографию. Издал ряд книг о Китае.

(2) Агнесса Смэдли — американская писательница и журналистка. Работала в Китае в качестве корреспондентки. Умерла в 1950 году в Китае.

(3) Анна Луиза Стронг (род. в 1885 г.) — американская журналистка и поэтесса. Доктор философии Чикагского университета. Работала в Китае, была свидетельницей событий периода «коммун» и «скачка». Автор ряда работ о Мао.