Луис Фишер - Жизнь Ленина

В речи о концессиях простыми словами описывается сущность концессий и объясняется, что «капиталистический арендатор» не опасен «рабочим и крестьянам»: «Да, это значит развивать капитализм, но это не опасно, ибо власть остается в руках рабочих и крестьян, а собственность помещиков и капиталистов не восстанавливается». Ленин думал, как видно, что крестьяне опасаются возвращения помещиков.

Потребительская кооперация, говорил Ленин, поможет в распределении продуктов. Партийные и советские работники должны всячески способствовать ее развитию. «Промысловая кооперация, — объяснял Ленин, — поможет развитию мелкой промышленности… с целью производства и сбыта разных продуктов, как земледельческих (напр., овощи, молочные продукты и тому подобное), так и не земледельческих (всяческие продукты промышленности, изделия из дерева, из железа, из кожи и т. д.)… Это сразу даст облегчение крестьянству и улучшит его положение…» Таким образом, Ленин поощрял создание вольного рынка.

Голод в стране усиливался. АРА открыла кухни и столовые для детей в Москве и в Петрограде и начала помогать голодающим на востоке. Сфера ее деятельности распространялась до самого Оренбурга на Урале. Четверть населения России, 35 миллионов человек, страдала от постоянного острого голода. Наблюдались многочисленные случаи людоедства. Миллионы беспризорных блуждали в городах, селах и вдоль железных дорог, добывая пропитание нищенством или воровством и грабежами.

Между тем число сторонников Кремля падало. В письме ЦК, составленном в начале мая 1921 года, говорится о «хиреющих партийных ячейках» и о том, «что между коммунистами и беспартийными рабочими выросла стена» {890} .

Письмо ЦК было новой редакцией письма, составленного Лениным незадолго перед этим. Оно начиналось так: «Опыт беспартийных конференций вполне доказал, что они стали ареной для агитации меньшевиков и эсеров». В письме ЦК это замечание тоже фигурирует, но оно помещено в середине, а не в начале, и смысл его затушеван: сказано, что меньшевики и эсеры, «поскольку они выступают с открытым забралом, значительного успеха не имеют» и поэтому «все чаще перекрашиваются под беспартийность». Ленин против этих изменений в тексте письма не возражал. В проекте письма он предупредил: «Нужна величайшая осторожность в устройстве беспартконференций, отнюдь не допуская их без предварительной самой тщательной подготовки по каждом отдельной фабрике. Губкомпарты должны отвечать перед партией за то, что они ручаются за успех каждой беспартконференции» {891} .

Это значило, что подозреваемых меньшевиков и эсеров перед конференциями арестовывали.

Целью конференции было оправдать политику партии перед беспартийными и вызвать «энтузиазм рабочих масс». На конференциях часто выступали представители ЦК. Один такой представитель (или «инструктор»), Г. К. Королев из Иваново-Вознесенска, как видно, хотел избежать назначения и направил Ленину особый запрос о его «целесообразности». Ленин ответил 31 мая 1921 года: «Решение ЦК об ответственных разъездных работниках есть решение Пленума ЦК. Значит, бесспорно (я, лично, вполне согласен с ним)… Аппарат ЦК надо усилить и сблизить с местами». Королев, очевидно, жаловался, что слаб в теории. Ленин его утешил: «Теоретиком не надо быть. Достаточно быть партийцем» {892} .

Партия и пролетариат были в подавленном настроении. В конспекте речи на заседании коммунистической фракции IV Всероссийского съезда профсоюзов Ленин отметил «крайнюю нервность, возбуждение, недовольство рабочих… глубочайшее возмущение их при наблюдении таких явлений, как «зажигалки», хищения и т. п.» {893} .

«Зажигалки» приобрели такое значение, что о них вынужден был говорить правитель государства: спичек не было, или были скверные, незажигающиеся; рабочие на заводах тратили время на изготовление самодельных зажигалок для себя и для продажи. На производство более сложных промышленных продуктов не хватало ни сырья, ни топлива, ни энергии. 22 мая Ленин предложил резолюцию, которую немедленно одобрило Политбюро: «На обязанность профсоюзов… ложится теперь достигнуть необычайно быстрого сокращения числа предприятий и рабочих путем сосредоточения последних в минимуме лучших и крупнейших предприятий» {894} . За 6 дней до этой резолюции Ленин писал Кржижановскому из Госплана «особое внимание обратить на промышленность, дающую предметы, годные для обмена на хлеб». Он требовал «максимального сокращения, почти уничтожения, флота и расходов не него», сокращения армии до 1,6 млн. к 1 сентября 1921 года («Затем, — прибавлял он, — условный расчет на половину этой величины»), сокращения «совслужащих» на 25 или на 50 %.

Эти меры наткнулись на жесточайшее сопротивление со стороны профсоюзов. На коммунистической фракции съезда ВЦСПС была принята резолюция Д. Б. Рязанова, отражавшая недовольство рабочих. Ленин назвал ее антипартийной. Вождь профсоюзов Томский не только не выступил против этой резолюции, «но даже не довел до сведения фракции проект резолюции, выработанный комиссией ЦК». Пленум ЦК отстранил и Рязанова, и Томского от профсоюзной работы. Только после того, как Ленин выступил на заседании фракции, «последняя громадным большинством голосов отвергла резолюцию Рязанова и приняла резолюцию ЦК» {895} .

Что-то подгнило в советской республике.

Бандитизм процветал на почве нищеты и политической смуты. В Воронежской губернии, например, еще в мае 1921 года остатки партизан Антонова «совершали убийства партийных и советских работников» {896} . Ленин распорядился принять карательные меры.

У самого Ленина если и бывали минуты подавленного настроения, то, во всяком случае, он всегда владел собой, а в товарищах пытался не допускать «духа уныния». 16 мая 1921 года сотрудник НКИД М. Г. Соколов представил Ленину проект своего содоклада на общем собрании ячейки РКП наркомата по иностранным делам. Ленин немедленно откликнулся довольно длинным письмом (две страницы) {897} . Соколов резко критиковал брошюру Ленина о продналоге: с одной стороны, писал он, «насаждается государственный капитализм», и земля сдается в аренду иностранным и даже местным капиталистам, а с другой стороны — «Ленин толкует об экспроприации помещиков».

Ленин отвечал, что помещики и капиталисты останутся экспроприированными, а аренда — всего лишь «договор на срок».

Далее Соколов утверждал: «Самодеятельность масс возможна лишь тогда, когда мы сотрем с лица земли тот нарыв, который называется бюрократическими главками и центрами».

«Я, хотя и не бывал на местах, — писал Ленин, — но знаю этот бюрократизм и весь его вред. Ваша ошибка — думать, что его можно, как «нарыв», сразу уничтожить… Можно прогнать царя, — прогнать помещиков, — прогнать капиталистов. Мы это сделали. Но нельзя «прогнать» бюрократизм в крестьянской стране… Можно лишь медленным, упорным трудом его уменьшить… Хирургия в этом случае абсурд, невозможность; только медленное лечение — все остальное шарлатанство или наивность. Вы именно наивны, извините меня за откровенность. Но вы сами пишете о своей молодости». Ленин упрекнул еще Соколова за то, что его настроение «похоже на отчаяние». «А нам отчаиваться либо смешно, либо позорно… Не падать духом. Если будете читать свой доклад (я абсолютно не возражаю против этого), прочитайте и мое письмо к вам, пожалуйста. Жму руку и прошу не допускать в себя «духа уныния». Ленин».