Николай Павленко - Екатерина Великая

В Петербурге полагали, что до весны 1769 года османы к активным боевым действиям не приготовятся, но просчитались.

15 января 1769 года крымский хан Крым-Гирей, отличавшийся воинственностью и ненавистью к русским, отправился в поход. Предполагалось участие в нем двухсот тысяч человек, разделенных на три армии, но удалось наскрести всего 70 тысяч татар. Этого, однако, было достаточно для того, чтобы разорить Елизаветградскую провинцию: захвачено 1800 пленных, сожжено свыше 1000 домов, уведено большое количество скота.

С успехами и неудачами в войне были связаны не только судьбы стран, в ней участвовавших, но и судьбы правивших ими государей, не исключая и Екатерины. Война с турками стала первой широкомасштабной внешнеполитической акцией императрицы, узурпировавшей власть супруга. Неудачная война могла поколебать престиж Екатерины как внутри страны, так и за ее пределами.

Военные действия русских армий опрокинули все расчеты недоброжелателей России. Уже в кампанию 1769 года русская армия одержала первые победы, овладела Хотином, Яссами, Бухарестом, фактически изгнав османов из Молдавии и Валахии. На Азовском театре военных действий русские овладели Азовом и Таганрогом. Екатерина была уверена, что османы запросят мира, ибо, как она писала Вольтеру, «мы имеем перед собою слабый призрак, все части которого разваливаются при первом прикосновении». Однако османы никаких признаков миролюбия не выказали.

Победы, предопределившие исход войны, были одержаны главным образом в следующем, 1770 году. Обратим особое внимание на морскую викторию русских — прежде всего потому, что она была одержана вдали от родных берегов: русскому флоту довелось обогнуть Европу, войти в Средиземное море, чтобы сжечь там османские корабли.

Эскадра, отправленная из Кронштадта 26 июля 1769 года под командованием адмирала Григория Андреевича Спиридова, состояла из семи линейных кораблей, одного фрегата, одного бомбардирского судна и шести мелких. На каждом корабле помимо экипажей находилось 250 десантников.

Корабли и их команды не выдерживали строгих требований: экипажи были укомплектованы рекрутами Московской губернии, понятия не имевшими о море. Сооруженные наспех корабли также не отличались ни прочностью, ни высокими мореходными качествами. В итоге эскадра продвигалась крайне медленно, а из 5 тысяч моряков и десантников 800 захворали в пути. Императрица выражала недовольство медлительностью Спиридова. Обычно сдержанная в упреках, она на этот раз дала волю раздражению: «не от мешкования ли вашего» столь много больных? Екатерина опасалась, что пока экспедиция достигнет цели, вся провизия будет съедена и люди помрут с голоду. Резкая фраза рескрипта привела адмирала в уныние: «С крайнейшим прискорбием вижу я медление, с которым вы идете с эскадрою. Прошу вас для самого Бога, — переходила на миролюбивый тон императрица, — соберите силы душевные и не допустите до посрамления пред всем светом» [117] РИО. Т. 10. С. 390. .

Во время движения эскадры по Средиземному морю Екатерина обрела еще одного помощника — находившийся на излечении в Италии граф Алексей Григорьевич Орлов предложил свои услуги по организации антитурецких восстаний христиан. Императрица согласилась, но разжечь пламя освободительной борьбы экспедиции не удалось.

Вдогонку Спиридову императрица послала вторую, более многочисленную эскадру контр-адмирала Эльфинстона. 11 июня 1770 года состоялось соединение двух эскадр. Исходя из того, что между их командирами установились напряженные отношения, Екатерина поручила общее руководство экспедицией графу Алексею Орлову, отличавшемуся наибольшей рассудительностью из всех четверых братьев.

Вдоль анатолийского берега при входе в Хиосский пролив стоял на якоре османский флот в составе 16 линейных кораблей, шести фрегатов и множества мелких судов. При виде такой армады, писал Орлов Екатерине, «ужаснулся я, был в неведении, что мне предпринять должно». Решено было атаковать, причем главной мишенью атакующих сознательно был избран флагманский корабль — морякам было хорошо известно обыкновение османов теряться при потере головного корабля. Расчет оказался правильным: когда одновременно пошли ко дну турецкий флагман и русский корабль, османы из множества вариантов выбрали самый неудачный, укрывшись в Чесменской бухте. На рассвете 26 июня 1770 года Османская империя лишилась здесь своего флота — было сожжено 15 линейных кораблей, шесть фрегатов и до полусотни мелких судов.

Нежданная победа вызвала в столице огромную радость. Императрица писала Алексею Орлову: «Лаврами покрыты вы, лаврами покрыта и вся при вас находящаяся эскадра» [118] ЧОИДР. Т. II. М., 1865. С. 2–23, 33–35, 37–43. . Более обстоятельный отзыв о случившемся Екатерина дала в пространном рескрипте Федору Орлову, чудом спасшемуся вместе со Спиридовым при взрыве флагманского корабля 24 июня: «Скажу вам о нас мысли разных народов. Сначала никто не хотел верить, чтоб мы дошли до сего места, а еще менее, чтоб атаковали нашего неприятеля. Все думали: пошатавшися де по морю и ничего не сделав, назад возвратятся. Узнали теперь свою ошибку. Открыли глаза, не знают, что думать и что делать, с удивления все окаменели… Только то знаю, что все кричат, робеют и удивляются проворству Кабинета полуночного…»

В честь Чесменской победы была отчеканена медаль. На лицевой стороне — портрет Екатерины, а на оборотной — османские корабли и выразительная надпись из одного слова: «Был».

Еще больший успех принесла русской армии кампания 1770 года на суше, во время которой в полной мере раскрылись полководческие дарования Петра Александровича Румянцева. При впадении реки Ларги в Прут Румянцев разгромил 80-тысячную армию османов, понеся при этом минимальные потери (29 убитых и 61 раненый). Екатерина рассыпалась в благодарностях — полководцу был пожалован орден св. Георгия 1-й степени и деревни.

Румянцев не ограничился Ларгой. Великий везир Халил Бей, узнав, что победители насчитывали 17 тысяч человек, решился атаковать русских при Кагуле 21 июля. Успеха он не достиг. «Визирь, увидев в сем случае лучших своих янычар, составляющих первую стену, падших, на всю мочь побежал из лагеря со всеми войски», — сообщал Румянцев о своей победе. Победителям достался весь обоз и 138 пушек. Победой при Кагуле Румянцев дал повод Екатерине торжествовать победу.

Успехи русского оружия не на шутку встревожили Австрию и Пруссию, которые за спиной России стали активно плести интриги. В 1769–1770 годах состоялись две встречи Фридриха II с австрийским императором Иосифом И. Собеседники наметили план, как сдержать аппетиты России. Во-первых, надлежало лишить ее роли единственного гаранта соблюдения традиционного порядка в Речи Посполитой и потребовать, чтобы она поделилась этим правом с Пруссией и Австрией. Во-вторых, создавалась исключительно благоприятная ситуация для округления своих владений за счет Речи Посполитой. «…Надобно было не иметь никакой ловкости, — рассуждал Фридрих II, — или находиться в бессмысленном оцепенении, чтобы не воспользоваться таким выгодным случаем». Прусский король действовал в привычном для себя ключе: Австрию он пугал опасностью возвышения России, а Петербург стращал Веной, убеждая Екатерину, что Австрия только и ждет поражения от османов, чтобы посадить на варшавский трон одного из саксонских принцев.