Юрий Науменко - Шагай, пехота !

Когда я докладывал командиру дивизии об итогах неудачного боя, настроение у меня было, конечно, хуже некуда. Не скрывал, что в этом и моя вина: значит, плохо организовал бой, не учел, что у противника оказались невыявленные разведкой резервы.

- Это второй после острова Каска на Днепре тяжелый урок для полка, товарищ генерал, - сказал я тогда комдиву. - Трудно зарекаться на будущее, но постараюсь воевать умнее.

"Повинную голову меч не сечет" - говорят в народе. И может быть, поэтому Иван Иванович Анциферов ограничился в тот раз тем, что объявил мне устный выговор и отпустил, как говорят, с богом, не преминув сказать на прощание:

- Смотри, Науменко, в следующий раз так легко не отделаешься.

Я понимал, конечно: комдив мог бы наказать меня и построже. Просто он сделал скидку на то, что полк я принял меньше двух месяцев назад. Но зато я сам себя казнил в душе: ведь именно из-за моего непродуманного, тактически незрелого решения десятки бойцов и командиров выбыли в тот день из строя.

В боях за Камбурлеевку многие воины полка проявили мужество и отвагу. Командир 1-й пулеметной роты гвардии лейтенант Н. А. Линьков во время отражения контратаки немцев сам залег за пулемет и уничтожил немало фашистов. Рядом с ним метко вел огонь пулеметчик гвардии рядовой Н. А. Каинов. Командир орудия 76-мм батареи гвардии сержант Т. Н. Анташкевич заметил, что немцы выкатили свою пушку на открытую позицию. Однако ни одного выстрела не сделало вражеское орудие. Расчет гвардии сержанта Анташкевича уничтожил его вместе с обслугой. И в этом немалая заслуга наводчика гвардии рядового И. Н. Мамонова.

В последних числах ноября 289-й гвардейский стрелковый полк продвигался в направлении Васильевка, И. Катериновка, Алексеевка, Замфировка. Упорные бои с противником не прекращались ни на один день. Порою отдельные опорные пункты переходили из рук в руки в течение суток по нескольку раз. Даже предельно лаконичный язык боевых донесений сохранил колорит ожесточенных сражений тех дней.

Вот какое боевое донесение отправил я в штаб дивизии в 15.30 29 ноября, находясь на КП полка, расположенном на южной окраине Белой Глинки: "Противник к 9.00 сосредоточил до 40 танков и бронемашин, в том числе 8 "тигров". В течение первой половины дня проявляла большую активность его авиация, произведя более 120 самолето-вылетов. В 11.30 групповым огнем был подбит самолет противника, который вел разведку в районе высоты 144,3.

Полк тремя батальонами в 12.00 перешел в наступление. В 12.30 противник с 10 танками и бронемашинами пытался контратаковать 3-й стрелковый батальон, контратака была отбита. Противник потерял четыре танка, из них один сожжен и три подбиты, в том числе один "тигр". Два танка вывели из строя расчеты ПТР Мирошниченко и Марусича из 3-го стрелкового батальона. Один танк подбит батареей 45-мм орудий, батареей 120-мм минометов - два бронетранспортера и две автомашины.

К 15.00 в связи с сильным пулеметно-автоматным огнем противника, а также огнем 15 танков, которые находятся между курганами 3,4 и высотой 147,6, полк продвигаться не мог, закрепился на достигнутом рубеже. Потери противника: подбито танков - 4, бронетранспортеров - 3, автомашин - 2, сбит один самолет. Убито и ранено более 60 солдат и офицеров врага".

Сколько ж таких боевых донесений прошло через мои руки за годы войны? Трудно и сосчитать.

И за каждым из них - подвиг солдат, сержантов, офицеров, не жалевших ни крови, ни самой жизни для победы над врагом.

... Итак, бой 29 ноября. Когда немцы пошли в контратаку, наши минометчики и пулеметчики метким огнем отсекли пехоту от танков и заставили ее залечь. Бронебойщики офицера Каргаполова дружным огнем ударили по вражеским машинам. Подпустив танки на близкое расстояние, расчеты Мирошниченко и Марусича подбили по одной машине. Умело действовали и вторые номера этих расчетов - Рудобашка и Игнатенко.

Из балки выползли два немецких броневика. Минометные расчеты Кропоткина и Бахтырева подбили их, как только они начали подниматься на высоту. Для этого минометчикам потребовался всего десяток мин.

В этот день орудийный расчет гвардии старшего сержанта Морозова с открытой позиции подбил еще немецкий танк, бронемашину, бронетранспортер и четыре грузовика. Командир орудия и все орудийные номера - гвардии рядовые Мариныч, Попов, Юлдашев, Бондарь и Клишев - были награждены орденом Славы III степени.

Перед каждым серьезным сражением или боем в первичные партийные организации поступали заявления с просьбой принять в партию. "Хочу идти в бой коммунистом" - такая фраза была почти в каждом заявлении. И перед боем 29 ноября парторганизация нашего полка пополнилась за счет воинов, отличившихся в предыдущих сражениях. В члены партии был принят командир роты автоматчиков гвардии старший лейтенант П. И. Микеров. Кандидатами в члены ВКП(б) стали автоматчики гвардии рядовые П. П. Крысин, Н. П. Киянов, кавалеры ордена Славы III степени - санинструктор гвардии сержант И. А. Антипин, командир отделения автоматчиков гвардии младший сержант Н. Е. Польгов.

В ходе наступательных боев полк частично пополнялся личным составом за счет призывников, направляемых в действующие соединения полевыми райвоенкоматами.

В первых числах декабря мы узнали из газет о состоявшейся в Тегеране конференции руководителей трех союзных держав - Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании - И. В. Сталина, Ф. Д. Рузвельта и У. Черчилля.

Помню, пришел ко мне в землянку Иван Ефимович Полторак и спрашивает:

- Читали, Юрий Андреевич, Декларацию трех держав?

- Читал, - отвечаю. - Только я так и не понял: будет открыт второй фронт или нет?

- Да, формулировка туманная: "Мы пришли к полному соглашению относительно масштабов и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга"{9}. - Полторак зачитал эти строки из Декларации. - Но, наверное, по-иному нельзя сказать. Я лично думаю, что в сорок четвертом году второй фронт будет наконец открыт.

- А куда денутся союзнички, - согласился я, - иначе мы одни войдем в Европу, к тому дело идет...

Мы, конечно, не знали тогда; да и не могли знать, что Сталин, Рузвельт и Черчилль подписали 1 декабря секретное военное решение Тегеранской конференции. В этом документе, оказывается, прямо говорилось, что "операция "Оверлорд" (вторжение через Ла-Манш. - Ю. Я.) будет предпринята в течение мая 1944 г. вместе с операцией против южной Франции"{10}. (Союзники, как известно, открыли второй фронт все-таки с опозданием - 6 июня.)

В тот день, когда пришли газеты с документами Тегеранской конференции, во всех подразделениях полка состоялись политические информации. Агитаторов инструктировали мы с замполитом, секретарь партбюро и агитатор полка.