Юрий Науменко - Шагай, пехота !

Гитлеровцы, догадываясь, видимо, что наши войска накапливаются перед их позициями, спешно начали перебрасывать подкрепления: в течение ночи туда проследовали около 50 танков и до полка вражеской пехоты.

В течение всего следующего дня враг методически вел артиллерийский обстрел боевых порядков полка.

Бомбила нас и фашистская авиация. Но несмотря на это, к исходу дня все подразделения закопались в землю. Окопы полного профиля заняли стрелки, пулеметчики. Были оборудованы позиции для минометчиков и артиллеристов. В районе КП полка сосредоточились роты связи, автоматчиков, противотанковых ружей.

По всему было видно, что долго на этом месте задерживаться не придется, но и двигаться дальше пока мы не могли, и вот почему: паромная переправа через Вислу была так загружена, что на правом берегу все еще оставалось до 15 тонн полковых боеприпасов, вещевые и продовольственно-фуражные склады, около 50 повозок тыловых подразделений, 5 грузовых автомашин. Полковому инженеру гвардии капитану Хачатурову я приказал в кратчайшие сроки организовать переброску грузов, автомашин и повозок на левый берег, выделил ему в помощь помощника начальника штаба полка по тылу гвардии капитана Городько с саперным взводом и группу мастеров боепитания, которыми командовал гвардии лейтенант Баженов. Саперы соорудили крупногабаритную складную лодку и к концу дня переправили на левый берег все боеприпасы, запасное оружие и продовольствие. Чуть позже были переброшены туда и остальные грузы.

8 августа вечером стало известно, что гитлеровцы накапливают силы, готовясь к наступлению на Пацанув. Об этом сказал солдат-перебежчик, поляк по национальности, доставленный в штаб полка. Я, естественно, доложил об этом комдиву. Сведения эти были перепроверены штабом дивизии и подтвердились. 9 августа я получил приказ сформировать две самостоятельные группы. Они должны были двигаться по маршрутам Пацанув, Олеспица, Буды и Залесье, Зборск, Гаце Слупецке.

10 августа первая группа, в которую вошли 1-й и 2-й стрелковые батальоны и артиллерия полка, вышла на рубеж Стельце, Кемпе. КП полка был оборудован в Будах, Там же обосновались спецподразделения. Вторая группа - 3-й стрелковый батальон с приданными и поддерживающими огневыми средствами - заняла оборону на рубеже Гарповце в излучине реки Вислы с задачей не допустить переправы оставшихся на правобережье крупных сил противника на левый берег.

* * *

Мы понимали, конечно, что противник не оставит нас в покое и попытается сбросить советские войска с Сандомирского плацдарма, откуда прямой путь к Одеру, к Берлину.

Так оно и случилось. 11 августа враг нанес удар на стыке 112-й и 95-й гвардейских стрелковых дивизий, угрожая выйти в тыл 32-го гвардейского стрелкового корпуса. Чтобы предотвратить такую угрозу, командующий 5-й гвардейской армией генерал А. С. Жадов, который в это время находился в штабе 32-го корпуса, дал приказ его командиру генералу А. И. Родимцеву срочно ввести в бой нашу 97-ю гвардейскую дивизию и во взаимодействии с 52-й танковой бригадой ударить по флангу наступавшей группировки немецко-фашистских войск. Командир корпуса незамедлительно приказал генералу И. И. Анциферову атаковать противника, наступавшего в направлении Курзовенка, Шидлув.

Я получил приказ: полку (без 3-го батальона, находившегося в излучине Вислы) сняться с занимаемых позиций и форсированным маршем двигаться от Брод до Конемлот. Для более обстоятельного выяснения боевой обстановки была направлена разведка. В лесу у селения Гжибув полковые разведчики неожиданно столкнулись с немецкой разведкой. Схватка была короткой и не в пользу немцев. Вражеские лазутчики вынуждены были отступить, но не все. Наши бойцы захватили в плен обер-лейтенанта и солдата 79-го пехотного полка. Сведения, полученные от этих пленных, кое-что прояснили.

Днем 12 августа командир дивизии приказал полку перейти в наступление при поддержке танков и 3-го дивизиона 232-го гвардейского артиллерийского полка. Атака оказалась для гитлеровцев неожиданной, и их оборона была прорвана. К 16.00 полк достиг рубежей на подступах к селениям Зараз и Поник. Потом однако наступление замедлилось: вражеские танки, рассредоточенные в засаде (шесть северо-западнее Оглендув, четыре - на северо-западной окраине Немсцице и восемь - на восточной опушке леса Мокре), открыли сильный огонь. К тому же весь день несколько десятков "фоккеров" методически бомбили и, снижаясь до бреющего полета, обстреливали из пушек и пулеметов боевые порядки полка и ближайшие тылы.

В боях 12 августа прекрасно действовала батарея 120-мм минометов гвардии капитана М. Я. Личмана, минометная рота, которой командовал гвардии старший лейтенант А. С. Арцаб, и 2-й батальон гвардии майора А. К. Стеблевского. Я поддерживал постоянную связь с 3-м стрелковым батальоном, который по-прежнему занимал оборону в излучине Вислы, в районе Тарновце. К вечеру, воспользовавшись временным затишьем, я снова позвонил туда. Командир батальона гвардии майор В. И. Чайка доложил мне, что противник особой активности не проявляет, но явно стремится выявить наши силы и обнаружить расположение наших огневых позиций. С этой целью гитлеровцы три раза в сумерках направляли от правого берега плоты с макетами пушек и даже чучелами, напоминающими немецких солдат. Но уловка врага была разгадана, батальон огня не открывал.

Я третьи сутки почти не спал и, попрощавшись с комбатом-3, решил часок соснуть. Ординарец постелил на лавку в блиндаже мою шинель, положив в изголовье свою, свернутую в скатку. И едва я коснулся головой этой импровизированной подушки, как окунулся в сон. Сколько минут мне удалось поспать, не знаю. Проснулся оттого, что кто-то сильно тряс меня за плечи. Открыл глаза - начальник штаба гвардии майор Такмовцев. - Юрий Андреевич, виновато сказал он, - комдив на проводе. Вас требует.

Я взял трубку, доложил и услышал знакомый басовитый голос генерала Анциферова:

- Спал, что ли? Голос у тебя какой-то сонный.

- Было дело, товарищ генерал. Прикорнул самую малость.

- Сейчас к тебе подкрепление подойдет. Капитан Авилкин со своими молодцами. По численности их почти столько же, сколько в батальоне Чайки. Так что, считай, полк твой в полном составе.

- Вот за это спасибо, товарищ генерал. А что-то я ничего не слышал о капитане Авилкине.

- Ну вот и познакомишься с ним. Офицер он боевой. "Шурой" командует недавно.

Тут мне мое стало ясно. Я, конечно, знал, что "шурой" фронтовики сокращенно называли штрафную роту. Знал я и то, что определенные судом военного трибунала в штрафники солдаты, разжалованные сержанты и офицеры к большинстве своем сражаются отчаянно, стараясь кровью искупить свою вину.