Григорий Негода - Беспощадный

В короткую паузу между залпами ловлю тревожный возглас сигнальщика старшины 2-й статьи Ивана Куксова:

- Слева девяносто - самолеты!

Передвигаю рукоятки машинного телеграфа на "самый полный вперед". Корабль набирает скорость. Упругий ветер давит в лицо. Пронзительно, торопливо захлопали наши зенитки. Кренясь от крутых поворотов, "Беспощадный" мечется зигзагом, не давая врагу вести прицельное бомбометание. Темп огня не снижается. Правым бортом стреляем по берегу, левым - отбиваемся от самолетов.

"Юнкерсы", растянувшись цепочкой, по очереди ныряют в пике. В гром канонады вплетаются визг падающих бомб и раскаты взрывов. Море кипит. Каскады воды обрушиваются на корабль. Клубы дыма слепят нас. Временами, когда дым рассеивается, я вижу матросов. Раздетые по пояс, мокрые от пота и брызг, они трудятся у орудии.

С берега радирует Осипов: "Хорошо бьете, прибавьте еще!"

И "Беспощадный", лавируя среди взрывов, бьет и бьет...

Десятки бомб сбросили фашистские летчики. Вражеские артиллеристы выпустили сотни снарядов.

А мы все целы и стреляем. На наших глазах падает в море сбитый нами самолет.

Опять радирует Осипов: благодарит за поддержку. Облегченно вздыхаем. Смолкают пушки. Матросы, утомленные после напряженного боя, убирают с палубы стреляные гильзы, приводят в порядок нагревшиеся орудия.

В.последний раз бросаем взгляд в ту сторону, где сражается с врагом героическая Одесса, и берем курс на Севастополь.

Совершен еще один рейс, обычный в те дни для многих кораблей Черноморского флота.

Жизнь требует: учись!

В Севастополь вернулись на рассвете. Эсминец заправился мазутом и боезапасом. Матросы получили возможность немного отдохнуть. А мне еще нужно идти на доклад к командующему эскадрой на линейный корабль "Севастополь". Спустился в свою каюту, чтобы переодеться. С сожалением посмотрел на неизмятую постель: за весь поход так и не удалось ни разу прилечь.

Контр-адмирал Л. А. Владимирский встретил радушно. Прежде всего справился о здоровье. Моему бодрому ответу не поверил:

- Вид у вас плоховат. Отдохнуть надо, поэтому долго задерживать не буду. Рассказывайте, как воевали.

Кратко докладываю, как проходило плавание. Владимирский выслушал, а потом засыпал вопросами. Им, казалось, и конца не будет.

- Вы заметили, под каким курсовым углом приближались вражеские самолеты к кораблю? А на какой высоте? В каком строю летели? Сколько времени они находились в пике? Как сбрасывали бомбы, поскольку за один заход? Какова кучность падения бомб? Сколько времени летели бомбы с момента отрыва от плоскости самолета до падения в воду? А как маневрировали самолеты, выходя из атаки?

Столь же детально выпытывает командующий сведения о вражеских батареях, о меткости их огня, о том, на каком расстоянии они обнаруживают корабль и с какой дистанции открывают по нему огонь.

Признаюсь, эти вопросы удивили меня. Разве в бою до таких мелочей? Когда на нас падали бомбы, мы думали лишь о том, как уберечься от них. Правда, кое-что я заметил: "юнкерсы" атаковали нас на острых курсовых углах, подходили к нам на высоте около четырех тысяч метров...

- Этого мало, - говорит адмирал. - О противнике мы должны знать абсолютно все. Без этого нельзя победить.

Осторожно пытаюсь возразить:

- На ходовом мостике командуют, а не ведут исследовательскую работу.

- Запомните: настоящий командир всегда в большей или меньшей степени исследователь. Особенно в бою.

Вместе обсуждаем, как впредь лучше наблюдать за тактическими приемами противника. Придется привлечь к этому делу всех офицеров корабля.

- А теперь идите к Елисееву, - говорит Владимирский, - он хочет вас видеть. Наверное, новое задание приготовил.

На катере добираюсь до Графской пристани. Долго стою на гранитных ступенях. Снял фуражку. Ласково светит солнце, легкий ветерок приятно охлаждает разгоряченную голову. День чудесный. Не верится, что идет война. Вчерашний бой кажется сном. Опускаюсь на корточки, окунаю руку в теплую изумрудную воду. Маленькие юркие крабы смешно, бочком бегут по мокрому камню. Пытаюсь поймать их. Со стороны глуповато выглядит: взрослый человек, офицер, забавляется, как ребенок. Поднимаюсь, одергиваю китель. Надо идти.

Медленно шагаю по круто поднимающейся улице. Вот он, любимый мой город. Здесь начиналась моя служба. Здесь жила моя семья, росли дети. Совсем недавно вот у этого киоска я с сыновьями Леней и Эриком пил газированную воду, и вдруг оказалось, что не взял с собой денег. Нечем расплачиваться. Смутился я, еще больше смутилась молоденькая продавщица. Начали извиняться друг перед другом. Девушка успокаивала: "Пустяки, после расплатитесь". Но мы все-таки сбегали домой, принесли деньги. А вот летний кинотеатр, где мы с женой любили бывать. И опять вспомнилась картинка прошлых дней.

Вернулся я с моря, уговорил жену пойти в кино. На обратном пути спрашиваю ее:

- Ну как, Шура, картина понравилась?

- А я ее не видела.

- То есть как не видела?

- Да так вот, не видела - и все. Ведь я пошла ради тебя. Не пойти - ты обидишься. А я же всю ночь не спала. Знаешь же, какой наш Леня беспокойный. Вот я и продремала весь фильм...

Кажется, все это было давным-давно. Стоял город на берегу моря - красивый, манящий. Улицы его были заполнены шумной веселой толпой, особенно в часы увольнения моряков с кораблей. Радуясь встрече, женщины в цветистых нарядных платьях улыбались людям в белоснежных флотских форменках и кителях. Летом все побережье усеяно купающимися. Щедрое южное солнце бронзовым загаром покрывало обнаженные тела. И всюду слышался счастливый смех детворы.

Теперь этого нет. Я вижу другой город - молчаливый и суровый, как воин, приготовившийся к отражению вражеской атаки. Озабочены, торопливы редкие прохожие. Не видишь больше нарядных платьев, щеголеватых белых форменок с голубыми воротниками. Подчеркнуто строгой стала одежда людей: рабочие спецовки, солдатские гимнастерки, темно-синие фланелевки матросов. Люди привыкли к войне. Их не ввергают в трепет следы недавних бомбежек: обгоревшие и разрушенные здания, мостовые, изрытые воронками и заваленные грудами щебня. Мимо меня деловито проходит группа рабочих и работниц с ломами и лопатами на плечах. Севастопольцы строят укрепления вокруг города.

Невольно прибавляю шаг. Не до прогулок сейчас в Севастополе. Выписав пропуск, прохожу в штаб флота. Начальник штаба контр-адмирал И. Д. Елисеев так же, как полчаса назад Владимирский, пытливо расспрашивает о походе, о действиях экипажа в бою, тактике противника. Отдельные подробности просит повторить, и в это время карандаш в его пальцах быстро бегает по бумаге.

- Это очень-очень важно. Нужно, чтобы все наши командиры знали.