Зоя Гулинская - Антонин Дворжак

Но фортуна не жаловала Дворжака. В назначенный для отъезда день, едва встав с постели, Антонин увидел въезжавшую во двор телегу и понял, что отец предпочел поезду старый, испытанный вид транспорта. Не проронив ни слова, он оделся и пошел помогать грузить свои скромные пожитки.

Был сентябрь 1857 года, когда Франтишек Дворжак привез сына в Прагу и определил его в Органную школу.

Это учебное заведение, иначе называвшееся Институтом церковной музыки, готовило для храмов профессиональных органистов. И хотя курс обучения длился лишь два года, школа гордилась рядом воспитанников, сыгравших большую роль в развитии чешского музыкального искусства.

Дворжак учился старательно, хотя атмосфера Органной школы угнетала его. Серые стены маленьких, низких, неприветливых помещений (школа располагалась в здании бывшего иезуитского монастыря на Конвиктской улице), изнурительный режим, немецкая речь… Впоследствии Дворжак крайне неохотно вспоминал эти годы и всегда говорил: «В Органной школе все пахло плесенью. И органы тоже!»

Трудно приходилось ему еще и потому, что он недостаточно хорошо знал немецкий язык, чтобы легко и пространно отвечать на вопросы. Это подчас вело к снижению отметки даже тогда, когда он хорошо знал предмет. Поэтому пора экзаменов или обычные опросы превращались для него в пытку. А юные зубоскалы из его класса потешались потом над большеголовым деревенским увальнем, повторяя его корявые фразы с перепутанными падежами или личными местоимениями.

Кроме Органной школы в первый год обучения Дворжак посещал также четвертый класс немецкой школы при близлежащем францисканском костеле — всё ради знания того же немецкого языка. Какое-то время уходило и на домашние дела. Семья портного Яна Пливы — дальнего родственника Дворжака, жила бедно. Он, жена и четверо маленьких детей занимали одну комнату, где за скромную плату приютили и Антонина. Чтобы не быть никому в тягость, Дворжак помогал по хозяйству, нянчил детей.

В редкие вечера, выкроив часок, Дворжак выбирался из дома, доходил до Сословного театра и смотрел афиши. В театре давали оперы Моцарта, Бетховена, Вебера, Доницетти, Россини. Дворжак прочитывал имена действующих лиц, фамилии певцов и музыкантов и возвращался. Так же он изучал анонсы консерваторских концертов, академий в зале Жофинова острова или выступления квартета Бенневица. Доступны ему были лишь концерты в зале Конвикта (учеников Органной школы там пропускали без билета на галерею) да еще музыка в храмах.

Скрашивало эту полную труда и огорчений жизнь лишь знакомство с Карлом Бендлем, который тоже учился в Органной школе, но курсом старше Дворжака. Бендль, сын зажиточных родителей (отец его держал доходный ресторан и гостиницу), имел инструмент и большую нотную библиотеку. В свободные и праздничные дни он стал приглашать к себе Дворжака. Им было хорошо вместе. Они музицировали, разбирали сочинения, спорили, не замечая как бежит время. И если так их заставала ночь, Дворжак, воздав должное обильному и вкусному угощению, предложенному матерью Карла, оставался у него ночевать.

Органная школа

Очевидно тогда, подолгу листая партитуры различных композиторов, Дворжак пришел к убеждению, что его призвание — творчество. Лиман, с которым Дворжак в первый же приезд на каникулы в Злоницы поделился своими соображениями, весьма одобрительно отнесся к этой мысли и как мог постарался внушить юноше, что его таланту любое дерзание под силу — вот только нужно усвоить основы мастерства. С этой целью он не давал Антонину покоя и в летние месяцы каникул: то просил заменить его у органа во время службы в храме, а потом детально разбирал достоинства и недостатки его игры; то давал разучивать на скрипке новое произведение для участия в концерте капеллы; то садился проверять его успехи в контрапункте. Серьезная это была тренировка и хорошее дополнение к урокам Органной школы. Тогда же под опекой Лимана появились и первые сочинения Дворжака — несколько простеньких полек.

Вернувшись из Злониц к началу второго учебного года, Дворжак стал смотреть на свое пребывание в школе как на формальность, которая должна была дать ему право заниматься музыкой. Правда, он не пропускал уроков, радуясь, что с переходом на второй курс отпали занятия на маленьких беспедальных органах, так называемых позитивах: в классе второкурсников стоял орган с педалями и регистрами. Аккуратно посещал он час пения, который вел композитор Звонарж, совершенствовал, игру на органе под руководством Йозефа Ферстера (отца композитора Йозефа Богуслава Ферстера, друга Чайковского). Но по-настоящему интересовался только теорией, курс которой вел теперь Франтишек Блажек. Учение о гармонии и модуляции, контрапункт, построение фуг и прелюдий — вот то, чем жил теперь Дворжак.

Проверяя на деле усвоенные знания, Дворжак сочинял. Результаты своего труда он приносил в класс, показывал преподавателям. Так прошел год. К экзамену Дворжак написал прелюдию ре мажор и фугу соль минор.

На выпускном концерте было много народу. В зале сидели Лиман и Франтишек Дворжак, специально приехавшие в Прагу, чтобы присутствовать на торжествах, открывавших Антонину путь в музыку. Как отмечал рецензент газеты «Далибор», коронным номером праздничного концерта было исполнение Гланцем и Дворжаком большой фуги Баха, после чего Дворжак сыграл свои собственные сочинения, за что и был награжден бурными аплодисментами.

Однако и тогда никто не разглядел в Дворжаке будущего композитора. Никто, кроме Лимана, да, пожалуй, юного Бендля, которому так близок по духу был Дворжак. Однокурсники потешались: «Подумайте, этот Дворжак еще сочиняет!» А педагоги Органной школы вынесли заключение: «Отличный, но скорее практический талант. Практические знания и навыки представляются его наиболее сильной стороной. В теории он слабее».

В соответствии с этим заключением, директор Органной школы Йозеф Крейчи предложил Дворжаку похлопотать для него о месте органиста в каком-нибудь селении, естественно немецком: Крейчи — сам чех по происхождению — держался пронемецкой ориентации.

Получив диплом об окончании Органной школы, Дворжак, в ожидании места, уехал в Злоницы.

Деля время между лавкой отца, где он ловко и уверенно орудовал резницким ножом, и встречами с Лиманом, Дворжак раздумывал о своем будущем. Не хотелось ему расставаться с Прагой. Как ни значительны были полученные им в Органной школе знания в области теории музыки, их все же не хватало для осуществления тех замыслов, которые зарождались в его голове. Новую польку для деревенской молодежи он сочинял быстро и легко. Зато более сложные вещи порождали трудности. Помочь могло только изучение произведений мастеров. Для этого нужно было жить в Праге: там и литературу можно достать, и послушать музыку в концертах. А что делать в глуши?