Алан Клейсон - Джон Леннон

После того как музыка смолкла, эта женщина — она оказалась матерью Джорджа — была уже в раздевалке, когда туда явилась Мими, которая жаждала сказать Джону, что считает его занятие величайшим безрассудством и глупостью.

— Разве они не великолепны? — с энтузиазмом воскликнула тут миссис Харрисон.

Мими была рада, что хоть у кого-то сложилось такое мнение.

— Если это развлечение, пусть развлекаются, — сказала она.

Еще больше Джон действовал на нервы своей озадаченной тетушке, когда неделями слонялся по дому, непрерывно напевая вполголоса какие-то строчки — как мантру. Это были строчки из песни «The Lion Sleeps Tonight», которую в конце 1961 года все время насвистывали молочники.

Удивительно, что версия британских музыкантов — под другим названием, в исполнении Karl Denver Trio — поднялась в чарте Top 20 выше, чем американский оригинал в исполнении The Tokens. Были и другие признаки сопротивления американской поп-музыке, и это вызывало оптимизм у Beatles, которые делали вид, что уже стоят на пороге успеха.

Еще один положительный момент — у них появился человек с большими возможностями, чем Мона Бест. Если Брайана Эпштейна и нельзя было назвать прирожденным менеджером, то он, как и Мона, был готов отдать все силы, чтобы поднять Beatles еще на одну ступеньку по лестнице успеха. В отличие от своих сверстников — а ему исполнилось двадцать семь — его в поп-музыке интересовали не деньги, которые на ней можно заработать, но при этом он не собирался продавать записи Beatles без всякой прибыли, исключительно ради удовольствия.

Кроме того, он был в достаточной степени джентльменом, чтобы не стоять у входа в клуб и зазывать прохожих. Он также не стал бы опускаться до того, чтобы сидеть на стуле у сцены и держать центральный микрофон на ручке от метлы, как вначале делала очарованная Джоном Синтия Пауэлл в тех случаях, когда стойка микрофона отсутствовала.

Этот мистер Эпштейн тоже относился к числу поклонников музыкантов. Beatles были знакомы с ним — получившим частное образование еврейским бизнесменом, который унаследует от отца семейную фирму, основанную в начале века и превратившуюся за это время в известную в Мерсисайде сеть торговли электротоварами и мебелью. В 1961 году Брайан был скучавшим и разочаровавшимся в жизни менеджером по продажам в отделении фирмы NEMS, которое располагалось в центральной части города, а также наиболее вероятным наследником крупной компании, начало которой положил небольшой магазинчик в пригороде, принадлежавший его деду.

В тайной истории поп-музыки истинные «серые кардиналы», а также многие номинальные лидеры были евреями. Достаточно вспомнить бизнесменов и промоутеров, создавших Hound Dog, Twist And Shout и многие другие известные группы, а также музыкантов, входивших в хит-парады самой популярной музыки, и особенно парня Эйба Циммермана Роберта, самого известного еврея после Чарльтона Хестона. Это и Боб Дилан, и уроженец Ливерпуля Фрэнки Воган, чья настоящая фамилия была Абельсон. Более того, Лу Рид — это Льюис Рабинович, Кэрол Кинг — это Кэрол Кляйн, а Док Помус — Солон Фелдер. Тем не менее его соавтор Морт Шуман — как и Фил Спектор, Пол Саймон, Леонард Коэн и Грэм Голдмен — остался верен данному при рождении имени, несмотря на не изжитый в обществе антисемитизм и звериную ненависть нацистов. Даже в 1966 году Эпштейн жаловался, что его не включили в списки награжденных в честь дня рождения королевы, из-за того что он еврей.

По случайному совпадению молодой сотрудник NEMS мистер Эпштейн был в Гамбурге на семинаре, посвященном розничной торговле грамзаписями, в том же месяце, когда его будущие клиенты работали в «Top Ten», но впервые Beatles привлекли его внимание в журнале «Mersey Beat». «Брайан Эпштейн из NEMS взял дюжину журналов, — подтверждает Билл Харри, — но затем позвонил мне и с изумлением сообщил, что они все мгновенно разошлись, а затем заказал большое количество экземпляров следующего номера, на обложке которого была помещена фотография Beatles, а внутри содержался подробный рассказ о том, как группа записывала свои песни в Германии. Когда все они были проданы буквально за день, он никак не мог этому поверить и поэтому пригласил меня выпить с ним в офисе по стаканчику шерри и рассказать, что происходит. Он жадно впитывал информацию и спросил, нельзя ли ему написать колонку рецензий на грамзаписи.

Он знал о Beatles буквально все за несколько месяцев до того, как в NEMS пришел известный парень и спросил „My Bonnie“. Тогда Брайан попросил меня организовать встречу с ними в „Каверн“».

Эпштейн не чувствовал себя в «Каверн» таким чужаком, как тетя Мими, но ему пришлось снять консервативный костюм, рубашку, галстук и приличные туфли, чтобы посетить этот клуб и другие подобные заведения. Там он так часто оглядывался, чтобы оценить успех Beatles, что присутствующие заметили это и решили, что у него имеется вполне определенный интерес. Странно, что никто его не видел здесь раньше.

Очень много было написано о гомосексуализме Брайана — в течение многих лет он часто служил мишенью неприятных издевок Джона — и его эротической тяге к Beatles, особенно к Леннону. Однако Питер Бест в своей первой автобиографической книге «Beatle!» говорит о том, что первый недвусмысленный намек от Брайана услышал в 1962 году, но «в нем не было ничего гадкого, ничего оскорбительного; это был очень деликатный подход».

Когда группа — в ее составе уже не было Пита — взяла двухнедельный перерыв в насыщенном гастрольном графике с 27 апреля по 11 мая 1963 года, Брайан — крестный отец новорожденного сына Джона и Синтии, Джулиана, убеждал Леннона провести с ним 12 дней в Испании. По поводу допустимости такого приглашения от известного гомосексуалиста Пол Маккартни выразился так: «Джон был достаточно умен, чтобы использовать возможность произвести впечатление на мистера Эпштейна, который был нашим боссом. Он хотел, чтобы Брайан знал, с кем ему придется иметь дело. Не было даже намека на то, что Джон гей».

Однако некоторые знакомые Beatles вообразили, что у отдыхавших вместе Брайана и Джона был роман, что Джон яростно отрицал — вплоть до пьяной драки с Бобом Вулером, который отпустил шутку насчет «медового месяца». Брайан, отвечая на вопросы корреспондента «Daily Mirror» Дона Шорта, тоже настаивал, что «все это просто ложь». В любом случае, как и в эпизоде с Питом Бестом, Эпштейн — по словам его помощницы Венди Хэнсон — «не сделал бы ничего такого, что могло бы испугать Джона. Джон бабник, а Брайан был чрезвычайно чутким человеком. Он никогда не навязывался».

Тем не менее бунтарь Леннон, который не отличался верностью как любовник и муж, мог решиться на эксперимент по тем же причинам, что и французский секс-символ Серж Гинзбур, который признался, что однажды имел гомосексуальный опыт, «чтобы не остаться в неведении». В вышедшей в 1983 году книге воспоминаний «My Life» школьный товарищ Леннона Пит Шоттон, тоже игравший в группе Quarry Men, писал, что Джон сам признавался в том, что в Испании имела место одна несмелая попытка заняться сексом. Возможно, подтверждением тому служит фраза самого Леннона: «Это была почти любовная связь, но не совсем. Она никогда не доходила до конца — но отношения были довольно глубокими». Подобные намеки содержатся в 60–минутном фильме 1991 года «The Hours And The Times», в котором описывается эта поездка в Испанию и в котором Леннона играет Йен Харт, тот же актер, что и в «Backbeat».