Игорь Белецкий - Антон Брукнер 1824 - 1896 Краткий очерк жизни и творчества [Популярная монография]

А. Брукнер в 1885 г.

После трагедийных образов первой темы вторая переносит в мир светлой романтической мечты. На мягко колышущемся фоне сопровождения у скрипок легко и свободно парит моцартовски ясная тема с прозрачным мелодическим орнаментом; она кажется неземным видением, пришедшим из мира, не подвластного силе зла. И снова с неотвратимой неизбежностью возникают сурово-скорбные звучания первой темы, символизируя неизбывность страданий и смерти. На контрастном противопоставлении этих полярных образов основано дальнейшее развитие Adagio, приводящее к экстатической кульминации в до мажоре, утверждающей радостно преображенные интонации первой темы. Затем следует трагический срыв. Ослепительно блестящее tutti оркестра сменяется подобно внезапно опустившемуся темному занавесу сумрачно-приглушенным звучанием квинтета туб — эпилогом-эпитафией памяти Вагнера; словно в скорбном оцепенении медлительно развертываются интонации темы «Non confundar», пока подавляемые усилием воли рыдания не прорываются наружу во внезапном вскрике валторн fortissimo. Просветленно мажорное звучание первой темы в последних тактах части воспринимается как примирение с неизбежным. Так заканчивается Adagio Седьмой симфонии — одно из самых вдохновенных созданий Брукнера, в котором, быть может, с наибольшей полнотой воплотилось его credo человека и художника.

Ярчайший контраст трагической застылости последних тактов Adagio создает начало III части, скерцо, полное ощущения первозданной силы и энергии неукротимого натиска. Безостановочное кружение фигуры струнных, напоминающее какой-то причудливо-демонический хоровод, властно прорезает ритмически чеканная тема трубы — призыв к борьбе и символ душевной стойкости в испытаниях. Любопытная деталь: прообразом этой темы послужил задорный клич петуха. Скерцо Седьмой симфонии — одно из самых инфернально-зловещих у Брукнера. Недоброе, призрачное веселье основного раздела, в котором моментами чудится мефистофельская усмешка, резко оттеняет безмятежное спокойствие трио. Шубертовски напевная мелодия скрипок, выдержанная в плавном ритме лендлера, овеяна атмосферой сельской идиллии, поэзией лесного приволья.

Финал симфонии знаменует окончательное торжество действенного, мужественно-героического начала; музыка пронизана чувством радостной окрыленности, пафосом победного ликования. Стремительно-полетная первая тема, интонационно близкая начальной теме симфонии, проникнута четким маршевым ритмом; она словно уносит слушателя в безбрежные звездные дали, символизируя победу духа над материей. Типичная для Брукнера хорального склада вторая тема и рыцарственно горделивая третья с ее гигантскими унисонами контрастно дополняют основной образ финала: символ несокрушимой веры, непререкаемых духовных ценностей и поистине апокалипсическая картина смертельной схватки небесного воинства с сонмищем адских сил. Дальнейшее развитие финала всецело подчинено художественному замыслу. В репризе три основные темы даются в обратной последовательности, чтобы создать ощущение единого динамического нарастания, венчаемого лучезарной кодой. Весь финал в целом — один из наиболее ярких примеров творческого процесса Брукнера, при котором формообразование обусловлено внутренними художественными импульсами. Однако это своеобразие формы не сразу было понято современниками. Симфонии Брукнера называли «бесформенными» и порой издевательски утверждали, что он сочиняет «словно пьяный». Даже такой горячий пропагандист музыки Брукнера как дирижер Герман Леви вначале капитулировал перед финалом Седьмой; лишь после разъяснений автора он решился выступить с ее исполнением в Мюнхене.

Артур Никиш

Концерт состоялся 10 марта 1885 года и имел огромный успех; мюнхенская премьера Седьмой симфонии стала величайшим триумфом Брукнера, положив начало его широкому признанию за пределами Австрии [53] Еще раньще в присутствии автора под управлением Артура Никиша состоялась премьера Седьмой симфонии в Лейпциге (30 декабря 1884 г.). Это первое исполнение симфонической музыки Брукнера в Германии встретило противоречивый прием. Несмотря на попытку Никиша заранее расположить общественное мнение в пользу Брукнера (Никиш предварительно проиграл симфонию на рояле для приглашенных им критиков), исполнение симфонии пришлось перенести из Гевандхауза в городской театр. Часть публики встретила симфонию сдержанно, хотя один из критиков писал после премьеры, что Брукнер, как исполин, возвышается над сонмом современных композиторов-пигмеев. . Не только публика восторженно встретила новую симфонию, но и критики писали, что автора можно сопоставить с самим Бетховеном. Используя энтузиазм слушателей, Леви организовал сбор средств для издания партитуры симфонии, увенчавшийся успехом. Вечером следующего дня Брукнер слушал в театре «Валькирию» Вагнера под управлением Леви; после спектакля по просьбе Брукнера в опустевшем зале трижды прозвучала траурная музыка из Adagio Седьмой в память о «бессмертном мастере».

Исполнение музыки Брукнера в Германии способствовало изменению отношения к ней на родине композитора. Еще до мюнхенской премьеры Гуго Вольф выступил с примечательной статьей, направленной против критиков Брукнера; в ней он, в частности, называл его симфонии «значительнейшими из всех симфонических произведений, созданных со времен Бетховена», и далее утверждал, что «из всех ныне живущих композиторов… этот гениальный новатор (Sturmer) обладает наибольшим правом быть исполняемым и вызывать восхищение».

Гуго Вольф

Огромный творческий подъем, сопровождавший сочинение Седьмой симфонии, ощутим в музыке Те deum, законченного в том же году. Оба произведения обнаруживают значительную стилевую близость вплоть до интонационного родства отдельных тем (помимо упомянутого цитирования «Non confundar» в Adagio симфонии).

Те deum занимает особое место среди крупных вокально-симфонических произведений Брукнера из-за относительной краткости: его длительность составляет около двадцати пяти минут. Также необычно для духовной музыки Брукнера ощущение стихийно-первозданной, почти грубой силы, которое пронизывает большую часть партитуры, что дало повод называть его Те deum «мужицким» (Bauern-Te deum). Подобно Реквиему Моцарта и «Торжественной мессе» Бетховена, Те deum Брукнера выходит за пределы церковного ритуала. В этом произведении композитор нашел свои приемы для воплощения образов традиционного текста, придав им черты эпического величия. Не случайно его Те deum получил распространение преимущественно в концертной практике, позволявшей использовать грандиозные по количеству участников исполнительские коллективы. Сам Брукнер относился к Те deum с большой любовью и называл его своим «лучшим произведением». Те deum снискал наибольшую популярность среди всех хоровых опусов Брукнера. Наряду с Седьмой симфонией композитор обязан этому произведению своей всемирной славой в последние годы жизни. Впервые Те deum был исполнен под управлением автора 8 мая 1885 года в концерте «Вагнеровского общества», состоявшемся в зале Бёзендорфер; из-за недостатка средств оркестр заменяли два рояля. Оркестровая премьера состоялась 10 января 1886 года под управлением X. Рихтера и вызвала восторженный отклик у большинства публики и критиков. В том же году Те deum прозвучал в Мюнхене, Праге, Линце.